Адвокат внимательно слушал разумные доводы своего секретаря,
когда послышался легкий стук в дверь.
– Посмотри-ка, Делла, кто это?
Делла отворила дверь. На пороге стоял Джордж Денджердфильд.
– Можно? – спросил он.
– Конечно, входите.
Денджердфильд начал буквально с порога:
– Мою жену и меня вызвали в качестве свидетелей.
Мейсон вопросительно приподнял брови, что означало
безмолвное приглашение продолжать.
– Я узнал кое-что об аргументации, на основании которой
окружной прокурор намеревается забрать данное дело, и подумал, что надо
рассказать вам об этом, потому что… не сомневаюсь… это может возыметь влияние…
оказать влияние, так будет правильнее, на очень многие вещи.
– Что за аргументация?
– Он собирается вновь поднять то старое дело.
– Дело Эйдамса?
– Да.
– Почему?
– Может быть, вы припоминаете разговор в отеле
«Палм-Спринг». Мистер Визерспун заявил, что в случае необходимости он поставит
Марвина Эйдамса в такое положение, когда тому будет казаться, будто убийство
является единственным возможным выходом из создавшегося положения, это и
заставит парня проявить свой истинный характер.
Мейсон с улыбкой возразил:
– Я никогда не запоминаю того, что говорит мой клиент,
Денджердфильд.
– Пусть так, но дело в том, что вы объяснили ему,
насколько опасен подобный шаг, после чего вы еще некоторое время продолжали
обсуждать эту тему. Один из парней, подрабатывающих в баре «Палм-Спринг» во
время каникул, случайно подслушал ваш разговор. Рядом со столиком, где вы
беседовали, за ширмой этот парень мыл окно.
– Весьма интересно. Полагаю, парень знает мистера
Визерспуна?
– Да, он его узнал.
– Очень, очень интересно. А каким образом все это стало
известно вам?
– От окружного прокурора. Окружной прокурор узнал, что
мы с женой находимся в городе, ну и вызвал нас повестками в качестве
свидетелей. Речь шла об этом давнишнем деле.
– Что же вы ему сказали?
– Я выразил недоумение, почему события
восемнадцатилетней давности нужно приплетать к нынешнему делу, ибо неразумно и
неэтично ворошить забытое прошлое.
– Он разговаривал с вами обоими?
– Нет, пока только со мной. Жену он собирался вызвать
сегодня вечером. Я… ну, я хотел проконсультироваться, что можно предпринять в
этой ситуации. Подумал, может, стоит отказаться от участия в процессе на том
основании, что жена слишком нервничает, вызвать доктора и заручиться
соответствующим заключением. Вы адвокат и знаете процедуру подобных актов.
– В том-то и дело, что законом не предусмотрены
подобные акции.
– Знаю, но жизнь часто вносит свои коррективы в законы.
– Почему ваша жена не желает давать свидетельские
показания?
– Мы не видим необходимости возврата к делу
восемнадцатилетней давности.
– Почему?
– Черт подери, вы же все прекрасно понимаете! Моя жена
вам все объяснила. Она знала, что у Дэвида Лэтвелла был пистолет в кармане,
когда он отправился на фабрику в день своей гибели… Она об этом умолчала, когда
судили Хораса Эйдамса.
– Она давала когда-либо ложные показания о пистолете ее
мужа?
– Нет. Ее никто об этом не спрашивал. Она добровольно
выступила с этим сообщением.
– Значит, она вам об этом рассказала?
– Да.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Весьма интересно, – отметил Мейсон. – А
вдруг случится так, что, осуждая Визерспуна за преступление, совершенное в
тысяча девятьсот сорок втором году, мы оправдаем Хораса Эйдамса, осужденного в
двадцать четвертом году?
– Оправдать его невозможно, – возразил
Денджердфильд, – хотя можно попытаться доказать непредумышленное убийство.
Но так или иначе, он все равно будет признан виновным.
– Вы забываете про убийство при самозащите!
– Эйдамса все равно не воскресишь, но в то же время это
может вынудить мою жену дать ложные показания.
– Каким образом?
– Со свидетельского места она ни за что не сознается в
том, что знала о пистолете. Она говорит, что, если можно устроить ее свидание с
вами, Эйдамсом и Визерспуном, тогда она в точности расскажет, что произошло, но
она не намерена обрекать себя на общественное порицание за то, что она тогда…
Да вы и сами понимаете…
– Итак?.. – подытожил Мейсон.
– Она послала меня сказать, что если вы хотите внести
ясность в то старое дело, то это следует делать только на неофициальной
встрече. Если ей придется давать свидетельские показания в суде, она от всего
отопрется… Так что от вас зависит позволить ей… Одним словом, сделайте так,
чтобы ее не вызывали в суд в качестве свидетеля.
Мейсон внимательно посмотрел на Денджердфильда:
– А окружному прокурору она что-нибудь скажет о
пистолете?
– Нет! Разумеется, не скажет.
Мейсон глубоко засунул руки в карманы.
– Я все это обдумаю, – пообещал он.
Глава 19
Перри Мейсон впервые в жизни присутствовал в зале суда в
качестве обычного зрителя. Как ни странно, эта новая роль оказалась для него
мучительной. Он то и дело приподнимался, когда раздавались возражения со
стороны обвинения, готовый вступить в спор с прокурором. И все же Мейсон
заставил себя просидеть молча на бесконечно длинном разбирательстве, наблюдая,
как окружной прокурор нагромождал факты, свидетельствующие против обвиняемого
Визерспуна.
Прислуга последнего показала, что Рональд Бурр был гостем в
доме их хозяина. Выяснилось, что Визерспун пригласил Бурра к себе на ранчо
после случайного разговора о рыбной ловле, фотографии и прочих увлечениях. Но к
этому свидетели добавляли, что приглашение было сделано только после появления
миссис Бурр, которую Рональд Бурр тут же представил новому знакомому.
Постепенно миссис Бурр приобретала все более и более заметное место в процессе.
Слуги утверждали, что Рональд Бурр часто уезжал в город и чаще всего жена
сопровождала его в этих поездках, но бывали случаи, когда Бурр оставался у себя
в комнате, а его жена общалась с Визерспуном в гостиной или во внутреннем
дворике. Слуги-мексиканцы давали показания весьма неохотно, но из их слов
складывалась весьма убедительная на первый взгляд картина развития отношений
между Визерспуном и женой погибшего. Знаки внимания, улыбки, приглушенные
беседы поздними вечерами в ответах прислуги на наводящие вопросы прокурора
приобретали весьма определенный смысл. Присяжные склонялись к мысли о наличии
«тайной страсти» или «скрытого сексуального влечения».
