Доказав таким образом факт наличия мотива, окружной прокурор
принялся спокойно и методично выявлять возможности совершения преступления.
Врач, лечивший Бурра, показал, что его пациент был ограничен в движениях,
поскольку нога у него находилась в гипсе, да еще и на вытяжке с грузом. Были
продемонстрированы фотографии, на которых было зафиксировано местонахождение
смертоносной вазочки. Вазочка стояла неподалеку от кровати на столике для
пишущей машинки, который использовался по предложению самого Джона Визерспуна в
качестве прикроватного или ночного – для медикаментов, шприцов и тому
подобного.
Врач также показал, что, когда он и миссис Бурр уезжали в
город, мистер Бурр в их присутствии попросил Визерспуна принести удочку,
оставленную им в кабинете Визерспуна.
Слуги подтвердили, что ключ от кабинета всегда находился
только у самого хозяина и что в момент совершения преступления в доме
находились только Визерспун, слуги и больной.
Окружной прокурор особо акцентировал внимание на этом факте,
упомянув о злых собаках, спускаемых с цепи, так что никто из посторонних
проникнуть в дом не мог.
Было установлено, что удочка в руках Бурра была именно та,
которую он оставил в кабинете хозяина и которую просил ему принести. Были
предъявлены также фотографии, фиксирующие положение, в котором было обнаружено
тело. Две части удочки были уже соединены, третья находилась в левой руке
покойного. Поза Бурра показывала, что он как раз намеревался соединить ее с
первыми двумя, но не успел.
– Суду очевидно, – заявил окружной прокурор,
указывая на фотографии, – что покойный, вне всякого сомнения, только что
получил удочку и начал ее монтировать, когда ядовитый газ уже заполнил комнату…
– Возражаю! – завопил Лоренс Дормер, защитник
обвиняемого, вскакивая с места и всем своим видом выражая крайнее
негодование. – Я возражаю против последнего заявления. Это всего лишь
субъективное мнение.
– Я снимаю его, – согласился окружной
прокурор. – В конце-то концов, фотографии говорят сами за себя.
Дормер сел на место, а окружной прокурор спокойно продолжил
обвинительную речь. Медицинское свидетельство констатировало примерное время
смерти и ее причину.
Потом вызвали Джеймса Хеггерти, обнаружившего труп Милтера.
Окружной прокурор спросил имя, адрес и род занятий свидетеля, искоса
посматривая на Лоренса Дормера, заранее готового оспаривать любой пункт
обвинения.
Окружной прокурор приступил к допросу свидетеля:
– Итак, офицер Хеггерти, я спрашиваю вас, когда вы
вошли в квартиру Лесли Милтера вечером, накануне убийства Рональда Бурра,
заметили ли вы что-нибудь необычное, что указывало бы на присутствие в
помещении гидрохлорной кислоты или цианистого калия?
– Возражаю! – снова вскочил Дормер. – Ваша
честь, подобный вопрос не имеет отношения к делу и свидетельствует лишь о
непрофессиональности окружного прокурора. Моего подзащитного судят за одно
преступление – убийство Рональда Бурра. В законе специально оговорено, что если
человека судят за какое-либо преступление, то запрещается настраивать против
него присяжных, оглашая доказательства по другому делу. А в намерения окружного
прокурора как раз и входит…
– Я склонен согласиться с защитником, – прервал
его тираду судья, – но я выслушаю и аргументы окружного прокурора.
Прокурор весьма уверенно продолжал:
– Из этого общего правила существует исключение.
Подобные свидетельства разрешаются, но только не с целью доказать вину
обвиняемого в другом преступлении, а для выявления связи с первым, за которое
обвиняемого судят в данный момент. И я тоже не собираюсь доказывать, будто
обвиняемый убил Лесли Милтера, а лишь то, во-первых, что он был знаком с таким
способом убийства, во-вторых, что у него в доме имеются запасы гидрохлорной
кислоты и цианистого калия, в-третьих, что ему известно о выделении ядовитых
газов при реакции этих двух веществ.
Далее окружной прокурор в подтверждение правомерности своего
вопроса сослался на общепризнанные авторитеты. Видя, что запас аргументов у
прокурора поистине неиссякаем, судья Миханн посмотрел на часы и прервал
окружного прокурора, сказав:
– Время подходит к обеденному перерыву. Суд намерен
самостоятельно разобраться в правомерности упоминания о втором убийстве. Этот
вопрос, несомненно, является одним из ключевых моментов рассматриваемого дела,
а потому требует тщательной проработки. По этой причине суд откладывает
слушание дела до десяти часов утра завтрашнего дня. Обвиняемый остается в тюрьме
шерифа.
Судья величественно удалился, а помощник шерифа проводил
Визерспуна в соседнее помещение. Зрители принялись возбужденно обмениваться
мнениями. Было очевидно, что прочная стена косвенных доказательств, возводимая
окружным прокурором вокруг человека, еще недавно занимавшего видное положение в
обществе, произвела должное впечатление на всех присутствующих.
Лоис Визерспун вышла из зала с высоко поднятой головой, не
обращая внимания на сочувствующие и любопытные взгляды зрителей. Щеки ее
пылали, но глаза оставались совершенно сухими.
Вернувшись в отель, Мейсон уселся поудобнее в кресло, с
наслаждением вытянул длинные ноги и сообщил Делле Стрит:
– После жестких стульев в зале заседаний эта мебель
кажется пухом!
– У вас был там такой вид, шеф, будто вы готовы
вскочить с места и вступить в рукопашную схватку с прокурором…
– Мне и правда этого хотелось, – сознался Мейсон.
– Из всего услышанного у меня складывается впечатление,
что у обвинения имеются убедительные доказательства против Визерспуна.
Мейсон устало проговорил:
– Как мне кажется, Визерспун достаточно наказан за свою
непомерную гордыню, теперь-то он знает, каково было Хорасу Эйдамсу восемнадцать
лет назад. Пол Дрейк не звонил?
– Нет.
– Ты передала ему мои распоряжения?
– Да, я сказала, чтобы они установили слежку за
блондинкой из агентства Оллгуда и что вы хотите знать решительно все в
отношении Рональда Бурра, чем он занимался вообще, а особенно в день нашего
приезда, ну и накануне.
– Вот-вот, до того как его покалечила лошадь, –
подтвердил Мейсон, – ведь потом он все время находился в кровати..
– Дрейк только этим и занимается. Он все время куда-то
ездит, рассылает телеграммы, звонит по телефону. По-моему, все его детективное
агентство переключилось на дело Визерспуна. Он обещал к нам зайти на коктейль
перед обедом…
– Хитрец! Ну ладно, я пойду к себе, приму ванну и
переоденусь. Честное слово, по-моему, я еще ни разу не видел, чтобы столько
людей набивалось в зал заседаний. Там было нечем дышать. Но все были настолько
поглощены происходящим, что ничего не замечали!
Он едва успел закончить свой туалет, как пришел Пол Дрейк.
– Честное слово, Перри, ты ясновидящий. Может быть, это
какая-то особая интуиция, но ты здорово все предугадываешь!
