– И все же это могло быть убийство, – предположил
Мейсон.
Дрейк немного подумал.
– Ну, насколько я понимаю, вовсе не Милтер собирался
заняться шантажом и вымогательством, а Бурр и его супруга, которые прицепились
к Визерспуну с намерением как следует его пощипать. Но я не вижу, каким образом
это может нам помочь, Перри. По-моему, это лишь еще один, дополнительный мотив
для убийства. Визерспун попал в затруднительное положение и…
Он замолчал, услышав легкий стук в дверь и голос Деллы
Стрит:
– Могу я войти, шеф? Вы в пристойном виде?
– Вполне, можешь входить, – ответил Мейсон. Делла
Стрит заглянула в дверь:
– Она здесь…
– Лоис Визерспун?
– Да.
– Чего она хочет?
– Немедленно видеть вас… как я понимаю, она приняла
окончательное решение. Полагаю, собирается все и немедленно выложить.
– Боже, какая курица!.. Ну да ладно, веди ее сюда, надо
с этим покончить. Хотя нет, я приму ее в гостиной.
Лоис вскочила с кресла, как только он со своими помощниками
вошел в гостиную, и сразу же выпалила:
– Я хочу поговорить с вами наедине.
– Можете совершенно спокойно выкладывать все в
присутствии этих людей, – сказал Мейсон, указывая на Деллу Стрит и Пола
Дрейка.
– Дело касается того утенка, которого вы заставили меня
поместить в машину Марвина. – Лоис вздохнула. – Сейчас мне кажется,
им удастся подвести отца также и под убийство Милтера. Значит, утенок
приобретает особое значение. Я не намерена молча наблюдать, как моего отца…
– Я вас не обвиняю, можете не оправдываться.
– Я расскажу им все про утенка. Вы-то понимаете, к чему
это приведет?
– К чему?
– Я крайне сожалею, что сделала это… Из-за себя, из-за
папы, из-за вас.
– А почему вы жалеете меня?
– Потому что у вас будут большие неприятности! Здесь
вам такого не простят.
– Почему?
– Но ведь это подтасовка доказательств. Я плохо знакома
с законами, но я убеждена, что это противоречит закону. И в любом случае речь
может идти о нарушении профессиональной этики.
Мейсон закурил сигарету.
– А как вы относитесь к хирургии? –
поинтересовался он.
– Что вы имеете в виду?
– Иногда приходится идти на сложную хирургическую
операцию ради спасения жизни человеку. Этот случай из разряда «юридической
хирургии».
– Разве это не противозаконно?
– Возможно, противозаконно.
– Значит, у вас будут неприятности, если я расскажу?
– Вне всякого сомнения.
Ее глаза стали мягче.
– Мистер Мейсон, вы вели себя в высшей степени
благородно. Я не знаю, почему вы заставили меня это сделать… хотя нет, знаю. Вы
сочувствовали Марвину, и потом, мне кажется, вы что-то скрываете от меня.
– Как раз об этом я и хочу с вами поговорить. Садитесь.
Давайте выпьем по коктейлю, покурим и потолкуем.
– Коктейль излишен, а вот сигарету я выкурю с
удовольствием.
– Ол райт. Как хотите. Я уже рассказал вам о
происхождении Марвина и о причине, по которой ваш отец нанял меня. Сказал и об
отчетах о том процессе. Но я работаю в другом направлении, и сейчас у меня есть
необходимые доказательства. Я в состоянии избавить Марвина от бремени
ответственности за трагедию его отца, но только по-своему. Если вы скажете про
утенка, я буду замешан в теперешнем деле по самую шею. И тогда уже не смогу
заняться расследованием давнишней истории. Ну а Марвин откажется стать вашим
мужем. Вы должны быть к этому готовы. Окружной прокурор придет в неописуемый
восторг, если у меня окажутся связанными руки. Сейчас он стремится изо всех сил
связать дело об убийстве Милтера с убийством Бурра, а вы ему подыгрываете… Я же
хочу, чтобы процесс проходил по моему сценарию.
Лоис, очевидно, была сбита с толку такими доводами.
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу, чтобы вы от моего имени передали отцу…
– Что?
– Скажите ему, пусть он заставит своего болвана
защитника заткнуться! – произнес Мейсон с экспрессией, поразившей его
слушателей.
– Как это? Он совсем не должен говорить? Мне кажется,
он вообще ничего не делает. Провел неубедительный перекрестный допрос
свидетелей, ну и пару раз возразил прокурору.
– Вот именно. Например, он попытался возразить против
вопроса, который прокурор задал офицеру полиции.
– Великий боже, но разве не это самое главное? Мне
кажется, на его показаниях и основано все дело. Я уже говорила вам, что плохо
разбираюсь в законах, но мне думается, что, если им удастся на основании
каких-то косвенных улик приписать папе и второе убийство, все поверят в его
вину и…
– Конечно, поверят… И присяжные, и сам судья. Этому в
немалой степени способствовали газеты, разжигавшие шумиху вокруг улик, которые
окружной прокурор намерен предъявить суду. Предположим, защитнику удастся
помешать этому с помощью всяких уверток. Однако ни судьи, ни присяжные этого не
забудут… Что намеревается предпринять адвокат вашего отца?
– Не знаю.
– Я слышал, что, по его мнению, улики против вашего
отца выглядят настолько серьезными, что он считает нецелесообразным начинать
борьбу на предварительном слушании, дабы не раскрыть своих козырей. Поэтому он,
видимо, согласится на передачу дела суду присяжных, чтобы попытаться перенести
решающее сражение именно туда.
– Разве это плохо?
Выразительно посмотрев на нее, Мейсон отрезал:
– Очень.
– Почему?
– Потому что ваш отец гордый человек. В небольшой дозе
подобная встряска ему полезна, но в избытке она может его сломать. Более того,
она погубит его репутацию в обществе. Ваш отец занимает видное положение. Нет,
нет, ему необходимо положить конец всяким спекуляциям в зародыше, иначе они
раздавят его. Если только защитник начнет использовать в общем-то стандартные
лазейки, люди решат, что мистера Визерспуна оправдали благодаря искусству
адвоката… Ох, ни к чему хорошему это не приведет!
Лоис, подумав, спросила:
– Вы хотите, чтобы я поговорила с папой?
– Нет.
– Почему?
– Потому что это не мое дело. С моей стороны неэтично
критиковать действия другого адвоката.
– Ну а как быть с утенком?
– Идите и расскажите свою историю, если вам так этого
хочется. В настоящий момент эта правда не поможет вашему отцу, но зато втянет в
нехорошую историю Марвина, вызовет скандал, возможно, доведет парня до
самоубийства или, в лучшем случае, заставит его уйти в армию, не закончив
образование. Ну а что будет дальше, вы сами догадываетесь. Марвин сделает все,
чтобы не вернуться с фронта, а если, предположим, и вернется, то больше с вами
не увидится.
