– Почему из полиции?
– Ох, не знаю… Временами Лесли вел рискованную игру. Я…
у него в прошлом уже были неприятности… Так или иначе, но я записала номер этой
машины.
– Дальше?
– Я подумала, что спущусь вниз и позвоню Лесли из
парадного. Я решила, что он вынужден будет подойти к двери, а человек,
находящийся наверху… наверху и останется. Я была в халате, поэтому мне пришлось
вернуться в спальню и надеть платье. Тут мне пришла мысль заглянуть в квартиру
Лесли через окошечко в задней двери. Я снова перелезла через перегородку и
осторожно нажала на дверную ручку. Она по-прежнему была заперта.
В двери на самом верху есть маленькое восьмиугольное
окошечко. Встав на цыпочки, я сумела заглянуть в него. Прежде всего я обратила
внимание на то, что кухня наполнена чадом, так что ничего не было видно. Тогда…
я подтащила к двери ящик и взобралась на него. Теперь оконце было на уровне
моих глаз, и я увидела ноги мужчины в ботинках, носки которых были как-то
странно повернуты. Вода с сахаром в кастрюльке, видимо, выкипела, а сахар сгорел.
Отсюда и чад. Я в ужасе забарабанила в дверь, но никто не ответил. Я стала
дергать за ручку, пытаясь открыть дверь. Но дверь не поддавалась, она была
по-прежнему заперта. Тогда я поставила ящик на место, вернулась в свою квартиру
и побежала со всех ног вниз. Вы как раз звонили в квартиру Лесли. Я побоялась
при вас пытаться проникнуть в его квартиру. Как только вы ушли, я заскочила в
ближайшую телефонную будку и позвонила в полицию, сообщив, что в квартире Лесли
Милтера случилось нечто подозрительное. Сама же отправилась на автобусную
станцию… Вот и вся правда, прошу вас, поверьте мне.
Судья Миханн обратился к Перри Мейсону:
– Есть у вас еще вопросы?
– Нет, ваша честь, пока нет.
Окружной прокурор также отрицательно покачал головой, при
этом вид у него был растерянный и недовольный.
– Вот и все, – сказал судья, обращаясь к
свидетельнице. – Вы свободны, можете идти.
Невольно в его голосе зазвучала доброжелательная нотка, и
Альберта Кромвелл залилась слезами. Громко всхлипывая, она покинула трибуну для
свидетелей. В это время бейлиф
[3]
приблизился к окружному
прокурору и подал ему записку.
Коупленд читал записку, и выражение его лица становилось все
более озабоченным. Немного помедлив, он обратился к судье Миханну:
– Ваша честь, если суд не возражает, я хотел бы вызвать
свидетелей со стороны защиты.
– Ну что же, разрешаем, вызывайте.
Окружной прокурор поднялся со своего места, пересек зал и
остановился перед миссис Рональд Бурр, сидевшей в первом ряду в траурном
одеянии. Он театрально взмахнул рукой и тоном провинциального актера возвестил:
– С разрешения суда я хочу вызвать для дачи
свидетельских показаний миссис Диану Бурр, вдову Рональда Бурра. Она будет моим
следующим свидетелем.
– Миссис Бурр, прошу вас подняться на свидетельское
место, – сказал судья.
Миссис Бурр была явно удивлена и возмущена, видимо, в ее
планы не входило выступление на суде в качестве свидетеля. И она не собиралась
скрывать это. Тем не менее она поднялась и прошла на свидетельское место,
демонстрируя свой изысканный траурный наряд – торжественный и вместе с тем
скорбный. Ответив на предварительные вопросы, она выжидающе взглянула на
окружного прокурора, который явно медлил с вопросами, сосредоточивая внимание
всех присутствующих на себе.
– Вы когда-нибудь видели, как тонет утенок? –
спросил он напыщенным тоном, с нотками драматизма.
На сей раз в зале суда смеха не последовало, все напряженно
ждали ответа. Одного взгляда на миссис Бурр было достаточно, чтобы понять
глубину скорби этой женщины.
– Да, – тихо ответила свидетельница.
В наступившей тишине было слышно только легкое поскрипывание
стульев.
– Где вы видели, как тонет утка?
– Это было в доме мистера Визерспуна.
– Когда это было?
– Мы наблюдали этот опыт примерно неделю тому назад.
– Расскажите суду, как это происходило.
– Мы беседовали… потом Марвин Эйдамс заговорил о
тонущем утенке. Мой покойный муж поднял его на смех, тогда Марвин принес утенка
и стеклянный сосуд, наполненный водой. Он что-то добавил в воду, и плавающий
утенок стал тонуть.
– И утонул?
– Нет, утенок не утонул, потому что мистер Эйдамс
вытащил его до того, как он полностью погрузился в воду.
Окружной прокурор с торжествующим видом повернулся к Перри
Мейсону:
– А теперь вы можете начинать перекрестный допрос!
– Большое спасибо, – ответил ему Мейсон с
преувеличенной вежливостью.
С минуту он помолчал, как бы собираясь с мыслями, потом
негромко задал свой вопрос:
– Вы ведь раньше жили в Витсбург-Сити, миссис Бурр? Не
так ли?
– Да, – коротко ответила она.
– Именно там вы и познакомились со своим мужем?
– Да.
– Сколько вам сейчас лет?
Она заколебалась, но все же ответила:
– Сейчас мне тридцать девять лет.
– В свое время вы были знакомы с некоей Кориной Хассен,
которая тоже проживала в Витсбург-Сити?
– Нет, с этой женщиной я не была знакома.
– Ваш муж когда-нибудь говорил о Корине Хассен?
Она внимательно смотрела в глаза Мейсону и молчала.
– В чем смысл ваших вопросов? – вмешался окружной
прокурор. – Почему вы задаете эти нелепые вопросы, вместо того чтобы
спрашивать об утенке?!
Мейсон проигнорировал его реплику и повторил свой вопрос,
слегка возвысив при этом голос:
– Говорил ли ваш муж когда-нибудь о мисс Корине Хассен?
– Ну… да, но это было много лет назад…
Мейсон сел на свое место и задумался.
– У вас есть еще вопросы к свидетельнице,
защитник? – поинтересовался судья.
– Нет, ваша честь.
Окружной прокурор Коупленд насмешливо заметил при этом:
– Я надеялся, Мейсон, что вы заинтересуетесь необычным
явлением и зададите несколько вопросов, которые прольют свет на тонущих утят.
Мейсон с иронией парировал:
– Меня совершенно не интересует проблема тонущих утят,
можете заниматься ею самостоятельно, без моей помощи и подсказки. У меня нет
других вопросов к свидетельнице.
Коупленд нахмурился:
– Прекрасно. В таком случае я вызову своего следующего
свидетеля – мистера Марвина Эйдамса. Я считаю своим долгом заявить вам, ваша
честь, что раньше вызов этих свидетелей не входил в мои намерения. Но теперь я
стараюсь всеми возможными способами докопаться до истины. Учитывая показания
предыдущей свидетельницы, я считаю, что…
