– Мы сыграли три напряженных сета в теннис, и они
действительно были чрезвычайно напряженными. В результате моя кожа требует
немедленно встречи с холодной водой и мылом. – Повернувшись к Перри Мейсону,
она добавила почти с вызовом: – Не думайте, никто от трудностей не бежит…
Мейсон улыбнулся:
– Сомневаюсь, что от вас кто-то сбежит…
– Надеюсь, что нет! – засмеялась Лоис.
Марвин Эйдамс рассудительно проговорил:
– Бегство от чего бы то ни было, будь то война, ссора,
борьба и так далее, ничего не дает!
– Прочь от смерти! – подхватила Лоис, глядя в
глаза отцу. – Или от жизни!
Визерспун медленно поднялся с кресла.
– Мистер Мейсон и его секретарь поедут к нам, –
сообщил он Лоис, потом повернулся к Мейсону: – Я пойду и отдам необходимые
распоряжения. Если вы не возражаете, ваш счет присоединят к моему, это
освободит вас…
Мейсон кивнул, но его внимание было приковано к Марвину
Эйдамсу.
– Значит, вы не верите в целесообразность ухода от
трудностей? – спросил Мейсон.
– Нет, сэр.
– И я тоже, – вмешалась Лоис. – А как вы,
мистер Мейсон?
Вопрос заставил улыбнуться Деллу Стрит, и эта улыбка была
единственным ответом, полученным Лоис. Марвин Эйдамс вытер лоб и тоже
улыбнулся.
– Я противник бегства, поэтому хочу нырнуть. Я весь
взмок, как тонущая утка.
Делла Стрит лукаво заметила:
– Поосторожнее играйте словами в присутствии адвоката.
Он может привлечь вас для дачи свидетельских показаний: «Молодой человек, не вы
ли утверждали, что утки тонут?»
Лоис расхохоталась:
– Это его самое любимое выражение с тех пор, как
преподаватель математической или какой-то другой физики произвел в аудитории
опыт. Несколько дней назад у нас на ранчо наш гость Рональд Бурр как раз
расспрашивал его об этом. Ну-ка, Марвин, расскажи, что ты сделал?
Казалось, молодому человеку стало не по себе.
– Я просто пытался пустить пыль в глаза. Я понял, что
мистер Бурр был готов сделать из меня посмешище. Черт возьми, это не мое
амплуа.
– Ничего подобного, – возмутилась Лоис, – все
было совсем иначе. Мистер Бурр вел себя вызывающе. Я не выдержала, побежала и
принесла маленького утенка. Ну и Марвин фактически утопил его, даже не
дотрагиваясь. Конечно, он вовремя выхватил его из воды, чтобы утенок и правда
не утонул.
– Вы заставили утенка утонуть? – не поверила Делла
Стрит.
– На глазах у всех гостей, – счастливо подтвердила
Лоис. – Вам надо было видеть физиономию мистера Бурра в эту минуту!
– Но каким образом вам удалось это сделать?
Марвин, однако, совершенно откровенно хотел прекратить
разговор:
– В этом нет ничего особенного. Просто одно из
последних достижений химии, всего лишь эффектный трюк. Несколько капель моющего
средства в воду… С вашего разрешения, я пойду приму душ. Очень рад знакомству с
вами, мистер Мейсон. Надеюсь, мы еще увидимся.
Лоис схватила его за руку.
– Одну минуточку, – остановил девушку
Мейсон, – ваш отец при этом присутствовал?
– Где?
– Когда утонул утенок?
– Он не утонул. Марвин вытащил его после того, как он
погрузился в воду достаточно глубоко. Марвин обтер его и… извините меня, я не
ответила на ваш вопрос. Нет, папы там не было.
Мейсон поклонился:
– Благодарю вас.
– А почему вы об этом спрашиваете?
– Мне кажется, он излишне чувствителен к использованию
животных для лабораторных опытов.
Лоис внимательно посмотрела на Мейсона, потом спросила:
– Вы не хотите, чтобы я рассказала об этом эксперименте
папе?
– Лучше не стоит.
– Хорошо, я не скажу ни слова. Тонущая утка будет нашей
тайной. Пошли, Марвин.
Делла Стрит следила, как они шли по веранде, как Марвин
распахнул перед девушкой дверь, пропуская Лоис вперед. Только после того, как
дверь за молодыми людьми захлопнулась, Делла Стрит обратилась к Перри Мейсону:
– Они безумно влюблены друг в друга… Почему вы
заинтересовались, присутствовал ли мистер Визерспун на демонстрации тонущего
утенка и не мог ли слышать об этом?
– Потому что, мне думается, Визерспун настолько
предубежден против Марвина, что мог усмотреть в его поступке вовсе не
эксперимент, а садистскую жестокость сына убийцы. Визерспун опасно настроен, он
берет на себя роль судьи, будучи совершенно необъективным. Ну а это никогда к
добру не приводит, ты и сама это прекрасно понимаешь.
Глава 4
Джон Визерспун не скрывал, что гордится своим домом,
лошадьми в конюшне и автомашиной точно так же, как и своей дочерью, своим
финансовым и общественным положением. Собственник до мозга костей, он
решительно отвергал все, что не подпадало под понятие «мое», и безоговорочно
властвовал над всем говорящим и движущимся из того, что считал своей собственностью.
Его дом представлял собой огромное строение в западной оконечности долины. К
югу от него простирались отроги Синдер-Витт, и из окон фасада можно было видеть
необъятную пустыню, обступающую со всех сторон плодородную полосу поймы Красной
реки. К востоку – просторы лугов, к западу же – беспорядочное нагромождение
скал и валунов.
Джон Визерспун, важный как индюк, провел Мейсона и Деллу
Стрит по всему дому, а потом вокруг него. Он показал им превосходные теннисные
корты, плавательный бассейн, изумрудные плодородные поля, отгороженный высокой
стеной участок, где жили мексиканская прислуга и сельскохозяйственные рабочие.
Длинные пурпурные тени, крадущиеся в мир людей от оснований
высоких гор, безмолвно скользили по песчаным склонам и подбирались к зеленым орошаемым
участкам земли.
– Ну, – не выдержал Визерспун, – каково ваше
мнение?
– Великолепно! – одобрил Мейсон.
Визерспун оглянулся и увидел, что адвокат смотрит через
долину на багряные вершины гор.
– Нет, нет, я имею в виду мой дом, мои земли,
плантации, мое…
– Мне кажется, мы тратим попусту массу драгоценного
времени! – остановил его Мейсон, повернулся и быстро зашагал к дому.
Перед обедом Делла Стрит нашла его запершимся в своей
комнате. Он снова изучал стенограмму давнишнего судебного дела.
– Обед менее чем через полчаса, шеф, – сообщила
она. – Наш хозяин горит желанием поразить нас, сейчас нам принесут
коктейли. Да, Пол Дрейк только что звонил из Эль-Темпло и просил передать вам,
что выезжает оттуда.
Мейсон захлопнул фолиант стенограммы.
