Однако ушел он недалеко… Узнав о сборе армии мертвецов, Мидал Лысый смог договориться с великанами. И те выступили организованно против «порождений тьмы». Они старались не сильно вмешиваться в дела «коротышек», но нежить ненавидели люто. На чем Мидал и сыграл.
И вот Хариус, то есть, Тауорон, заметил их к исходу третьего дня пути. Нежить могла идти и днем, и ночью. Эльфы поддерживали этот темп, используя магию. Поэтому отойти удалось за это время на семь дневных переходов. Достаточно далеко. Слишком далеко, чтобы великаны беспокоились. С другой стороны, какую угрозу им представляла горстка мертвецов? Правильно. Никакой. Они и сами — опасные ребята. Плюс еще их питомцы, которых они пасли как коров — этакие волосатые слоны-переростки, высотой с двухэтажный дом.
Так что они остановились на ночлег открыто и без всякой боязни. Наловили прохожих да прочей живности. И теперь жарили ее да вкушали.
Хариус переродился. Но у него осталось кое-какое вооружение, прилетевшее вместе с ним в капсуле. В частности — импульсная снайперская винтовка, работающая от встроенного генератора. Поэтому, изучив обстановку, Всеволод решился на атаку. Вечернюю, чтобы его толпа нежити получила преимущество. Мертвяки ведь видят в темноте очень хорошо. Все. Вообще все. Плюс нюх и слух. В общем — ночь — лучшее время для нежити, как и любая сплошная темнота, так как дает ей серьезный бонус за счет «дебаффа» противника.
Хариус и Хеймон заняли позицию. Распределив цели. Получив в корректировщика самого Всеволода. А Лосхарон, Ирамон и Монца приняли командование над войсками и подготовились контратаковать на случай прорыва этих представителей мегалитической фауны.
Бах! Ударил Хеймон. И пуля его винтовки Лобаева попала в основание черепа великана, прямо в затылок. Тот чуть покачнулся и упал вперед. Прямо лицом в костер.
Бах! Ударил Хариус из своей импульсной винтовки, куда более мощной. И голова ближайшего «слонопотама» обзавелась дымящейся дыркой. Сгусток плазмы, отправленный «в ту степь» — не шутки. Насквозь не пробил, но он было и не нужно.
Бах! Вновь ударил Хеймон, отправляя очередного великана в летальный нокаут…
Великаны вскочили. Начали озираться, выискивая врага. Зрение в сумерках их изрядно подводило.
Бах! Бах! Слитно ударили Хеймон и Хариус, уложив еще парочку целей. «Слонопотама», правда, в этот раз не наповал, а смертельно ранив. Из-за чего он упав забился в агонии, опасно махая конечностями и хоботом.
В общем — грустная история получилась. Еще несколько выстрелов и великаны бросились бежать в совершенной панике. А за ними и «слонопотамы», испуганные не меньше.
Огромные размеры и толстенная кожа приучили их чувствовать себя неуязвимыми… или как-то близко к этому. Поэтому вот такое вот избиение перепугало их до последней крайности.
Всеволод же решил остановиться на ночлег. Магия магией, но его эльфы — не роботы. Да и случайный великан, затаившийся в овраге, мог вполне создать проблемы. А так, они хочешь не хочешь, а разбегутся и более под ногами мешаться не станут.
Да и ему хотелось немного побыть в тишине. Подумать. Однако не вышло. Только они стали лагерем, а Всеволод уединился на берегу ручья, пришла его мать. Жестом установила полог тишины и, присев на бревнышко рядом, произнесла:
— Сынок, я хотела бы с тобой поговорить об Исиль-Кале.
— А что о них говорить?
— Ты ведь переживаешь. Я вижу. Сильно. Тебе очень не понравилось, какое наказание им назначил Аратор. Ты любишь ее?
— Кого?
— Сильванию.
— Нет. И никогда не любил. Лосс вынудила нас пожениться. Меня скорее, потому что Сильвания просто стремилась покорить того, кто ее когда-то отверг.
— Понятно, — задумчиво произнесла мать. — Тогда почему ты так переживаешь?
— Их убьют?
— Не знаю. Аратор может поступить так, как он посчитает нужным. Скорее всего их души будут уничтожены и поглощены. Если они станут сопротивляться, то могут попасть в Азгабар — очень мрачное местечко, откуда нет дороги. Это личная тюрьма Аратора. Без его прямой воли покинуть ее нельзя. Находиться же там… это совершенная жуть. Это место без жизни и смерти. Это место, где одна только боль… много боли… бесконечная боль, пронизывающая все существо. К ней нельзя привыкнуть. Она никогда не притупляется. Пару раз нам удавалось уговорить выпустить оттуда провинившихся, через что и узнали. Они вышли совершенно сломленные и безумные. Мы их больше столетия лечили… и все бестолку. Настолько, что по решению Высокого совета их отправили на перерождение в надежде, что новая жизнь даст им шанс.
— А ритуал арва-арэ? Он ведь может затирать воспоминания.
— Не в этом случае. Ибо мучает Аратор душу. Перерождение им тоже не помогло. Мы отследили их реинкарнацию и… уничтожили их души, посвятив доброму божеству. Такой бесконечной боли они не заслуживали.
— И как это компенсирует ту боль, что Исиль-Кале причинили окружающим?
— Многие из них уже давно обратились в прах, а те, кто сохраняют сознание не понимают… и не поймут. Ты был прав, говоря, что синдары отравлены собственным ядом. Быть лучшими тысячелетиями опасно. Смертельно опасно. Теряется ощущение реальности. Но их нужно наказать. Хотя бы для того, чтобы в будущем оглядывались назад и помнили о той суровой справедливости, что может настигнуть мерзавцев даже спустя четыре тысячи лет.
— Ясно, — отрешенно произнес Всеволод.
— Ты, все же жалеешь их. Почему?
— Не их… ее… Ллос… Она ведь словно отравлена. Словно какой-то злой дух заразил ее скверной. Они все ведут себя как одержимые.
— Так и есть, — кивнула мать. — Еще отец Таурендила заключил сделку с темными богами, стремясь возвысить свой род. Условия сделки никто не знает, да только сгинул он. А дети его передрались промеж себя. Да так кроваво и хитро, что никто не ожидал. Родичи же. Таурендил сгубил всех. Остался один. Все подумали, что он вроде как успокоился. Перебесился. Но это было только началом…
— Очень похоже на печать Шар.
— Шар? Кажется, я слышала это имя…
— Нет… — покачал головой Всеволод. — Она из другого мира.
— Да, нет. Слышала. Точно слышала. Твой отец говорил, что Исиль-Кале связались с какой-то мерзостью. И называл это имя. Дескать им какой-то демон пообещал преображение…
— Демон? Хм. Вообще-то Шар — не демон… она богиня… тьмы и первородного хаоса. Ласселинда однажды спасла меня он одержимости ей. Я по глупости вляпался в ловушку.
— Она спасла тебя? Странно.
— Она очень неплохая девчонка. Только сломанная. Я давно думал — отчего так. А оно вон что выходит. Если это действительно Шар, то делу уже не поможешь. Эта мерзость поражает саму душу. Даже смерть не даст очищения…
— Ты знаешь, — после долгой паузы произнесла Индилаир, — а ведь выходит, что Шар глубоко пустила корни среди синдар. Я многих помню с детства. Многих из тех, что сейчас заперты на полуострове. И они от рождения такими не были. В какой-то момент их черты характера начинали заострятся. Они становились вроде как умнее и мудрее, но и тьмы… злобы… хаоса становился все больше и больше…
