С такими в рукопашную вступать нельзя. Чревато. Поэтому эльфы просто расстреляли их из луков. Быстро, просто и без затей. Больше ведь следов не было. Эти были последними. Можно, конечно, было допросить. Но толку? И так было ясно, что заказ им на Всеволода выдал Мидал Лысый. И, несмотря на смерть заказчика, отказаться от заказа они уже не могли.
И как только последний убийца затих в гробу раздался хохот. Противный такой. Каркающий. Пару секунд спустя крышка гроба отлетела и оттуда вылез сушеный труп женщины.
— Твою кавалерию! Явление Христа народу! — Раздраженно воскликнул Всеволод. — Слышь, подруга, ты бы хоть трусы надела бы. Чай не в частной сауне на мальчишнике.
— Кто это? — Тихо спросила Индилаир. — Ты ее знаешь?
— Это моя… и, пожалуй, твоя старая знакомая.
— Знакомая? — Удивилась мать.
— Шар. Хватит уже валять дурака. Прими надлежащий вид. Вот принесла бы свежего пива, могла бы воблой прикидываться. А так — что за цирк? Или ты на слет косплееров приехала?
— Почему нет? — Хихикнул сушеный труп и за несколько секунд наполнился жизнью, превратившись в красивую молодую эльфийку. Синдарку. От вида которой Индилаир вздрогнула и побледнела. Видимо узнала.
— Это ты мне удружила с попаданием в тот склеп? — Невозмутимо поинтересовался Всеволод. Ему эта внешность ничего не давала.
— Давно догадался?
— Мда… надо было догадаться, — покачав головой, произнес Сева. — А на Земле кем ты заделалась? Или тоже какие-то скрытые культы?
— Ты думаешь, я расскажу? — Искренне и очень ласково улыбнулась она.
— А чего шифроваться? Я все равно туда попасть больше не могу.
— Ты нет. Но способов сообщить достаточно. После той резни моих адептов, что ты учинил в королевстве… я, сам понимаешь, не склонна к особым откровениям.
— Как жрицу свою мне в постель подкладывать с ловушкой на самом интересном месте — так первая. А как получить по жопке за проказы — так обиды корчим? Какого лешего ты вообще до меня докопалась? Я тебе что — прямую кишку отдавил?
— Ты не помнишь…
— Не помню, — перебил ее Всеволод. — И помнить не желаю. То, что было в прошлом — там и осталось. А вот ты — залипла подруга.
— Подруга?
— А кто еще? Куда не ткни — везде ты или твои последователи. И в постель ко мне лезут, и в душу.
— Хм… — фыркнула она и, многозначительно улыбнувшись. Приблизилась. Провела рукой по щеке Всеволода, заглядывая ему в глаза. — Любопытно.
— Ласселинду ты смогла зацепить, когда та еще была смертной?
— Да. Моей жрицей. Подававшей большие надежды жрицей. Так радовала меня. А потом раз — и сбежала. Когда же я ее нашла, она уже была богиней. Мелкой, никчемной, но богиней.
— Которая очень не хотела иметь дела с тобой?
Шар молча кивнула.
— И что дальше? Зовем Арадура?
— Ну… право слово, это лишнее. Да и зачем?
— Как зачем? Чтобы он снял с меня всяких пакостей, которые ты навешала. Или ты думаешь, я поверю, что ты меня оставила без «подарков»?
— Хм… ты изменился… ха-ха… шепот Илуватора… как-же он не к месту. Раньше ты меня так не узнавал. Это дарило столько приятных моментов.
— Раньше?
Шар многозначительно улыбнулась и поцеловала его в губы.
— М-м-м… как давно мы не целовались… Или ты думаешь, что к Ласселинде тебя потянуло просто так? Долгое, застарелое чувство. Тебе всегда нравилась я и подобные мне. А Ласселинду я выбирала очень тщательно.
— Почему я должен тебе верить?
— Должен? О нет. Просто прими к сведению. Я всегда рада тебе. Даже после того погрома, что ты учинил моим служителям. — Произнесла она и вдруг встрепенулась. — А вот с этими ребятами мне лучше не встречаться, — фыркнула она и осыпалась прахом.
Несколькими секундами спустя из пустоты на полянку вошел тот самый рыжий мужчина, с которым Всеволод разговаривал на перекрестке. Молча подошел ближе и махнул рукой. И с Севы посыпались призрачные паразиты, корчась и вопя в сжигающем их пламени.
— Всего ими увешала с ног до головы?
— Ты ее печатями и проклятиями был буквально пронизан. Видимо ненавидит она тебя люто.
— Это правда?
— Что?
— То, что я был ее любовником?
— Ты был любовником одной женщины, приютившей тебя в новом мире. О том, что она и Шар одно лицо — ты никогда не знал. До сего момента.
— У нас были дети?
— Да. Но они давно мертвы. Их убили. К смерти последних, кстати, ты причастен и сам.
— Что?!
— Та жрица Шар, что подкинула в твою постель женщину-оборотня. Помнишь ее? Ах да, ты ее так и не видел. Только слышал. Так вот — это была твоя дочь. Младшая. Последняя.
— Она знала, кто я?
— Поначалу нет. Потом, когда узнала еще сильнее озлобилась. Ведь ты спутался с Ласселиндой. Променял мать на ту, кого они все считали изменницей и отступницей. Отчасти это связано с одержимостью Сильвании тобой. Для нее ты был приз.
— Я могу поговорить с Шар?
— Не стоит. Она никогда, ничего не прощает. Даже несмотря на обстоятельства. Теперь она твой враг. Навечно. А все, что связывало вас было уничтожено твоими руками. Ласселинда лишь тень Шар…
Всеволод присел на поваленное дерево и закрыл лицо руками. Очередной удар. Один за другим. Сколько же еще дерьма всплывет из его старой жизни?
Рядом села мать и постаралась его утешить. Все присутствующие молчали. Влезать в эту историю, даже косвенно, никому не хотелось. Слишком много в ней было грязи, боли и мерзости.
— Ненавижу… — тихо простонал Всеволод… — как же я все это ненавижу…
— Тише, тише. Это пройдет. — Шептала Индилаир и пыталась воздействовать на Всеволода магией. Не ментальной, так как знала — не подействует. Просто обычной лечебной, стремясь расслабить тело и успокоить его, склонить ко сну… и это удалось. Пусть не сразу, но удалось. Когда же парень отключился, Индилаир отозвала Лауриэль в сторонку и тихо ей сказала: — Не смей его терзать! Сломаешь — убью. И я не тот недоучка, что пытался уничтожить твою душу. Выжгу — пикнуть не успеешь. И сделаю это самым болезненным способом. Самым мучительным.
— Не смей угрожать мне! — Прошипела Лауриэль.
— А то что? — Прищурила глаза Индилаир, на лице которой удивительным образом проступило хищное выражение, выдающее в ней с головой очень древнее и властное существо.
— Ты хочешь это выяснить? — С вызовом подняв подбородок, поинтересовалась древняя жрица.
— Ты думаешь, что я такая дура и возрождая тебя не оставила никаких закладок? — Холодно усмехнувшись, произнесла Индилаир. — Ты — не можешь причинить зла ни мне, ни ему, ни любому своему родственнику. И ты подчинишься, если я прикажу. Как дочь матери. Если я прикажу, то ты даже мыслить дурное против нас не сможешь, заходясь жуткими головными болями от попыток. И их будет не затушить.
