— Природная магия со встроенным паралитическим эффектом? Еще и связанная с предыдущей техникой? Неплохо, — уважительно проговорил я, подняв взгляд на торжествующее бледное лицо Адлерберга.
— Все мои техники связаны между собой, — гордо отозвался Костя, — Да и встроенные в нее эффекты ты еще далеко не все прочувствовал. Паралич лишь начало.
— Ладно, братишка. Поиграли и хватит, — проговорил я с трясущимися от холода зубами.
К этому моменту мои ноги уже полностью покрылись льдом, а маленькая серебряная змейка разрослась до размеров питона и от ее давления мой потоковый доспех пошел трещинами.
В самом начале боя я не смог полностью определить структуру серебряных тварей, но успел подметить в ней вязь ледяной стихии. Пусть я и не понял зачем она нужна и как работает, но противодействие начал готовить заранее, концентрируя с помощью амулета вокруг себя нейтральные огненные частицы.
Дело шло медленно и с накопленными крохами даже слабенький файербольчик не создать, тем более стихийник из меня средненький, не выше Магистра. Но был другой путь. Я закрыл глаза и разом опустошил все астральные запасы и влил их в красный поток. Из-за резко возросшей концентрации энергии, смешанный боевой поток ускорился.
В этот же момент ускорения я влил в поток накопленные огненные частицы и мои энергоканалы вспыхнули пламенем, из-за чего температура тела многократно возросла.
Жалких крох накопленных огненных частиц хватило лишь на одну секунду поддержания внутренней техники, а ради усиления эффекта в эту жалкую секунду пришлось пожертвовать половиной запасов астральной энергии.
В любой другой ситуации усиливать астральной энергией технику которую способен поддерживать лишь одну секунду было бы полнейшей глупостью, но в нынешних условиях это того стоило.
Ведь этого хватило чтобы снять с меня паралич и полностью уничтожить серебряную тварь, которая просто не выдержала температуры моего тела.
Опомниться растерявшемуся Костику я не дал и тут же сблизился. Коротким ударом снес Адлерберга с ног и вбил лицом в пол. Заломил руки и вдавил коленом в позвоночник. От болевого шока и физического давления на энергоканалы, связь внутренних потоков Кости разорвалась, и он стал не опаснее обычного неодаренного.
— Убьешь? — болезненно прохрипел Адлерберг.
— Зависит от тебя, — тут же ответил я.
— Чего ты хочешь?
— Поговорить, — спокойно и без тени угрозы в голосе сказал я, — Как насчет начать наше знакомство с самого начала?
— Не возражаю, — отозвался Костя и я ослабил хватку, — Константин Адлерберг, наследный княжич Великого Княжества Финляндского.
— Учти, Костик, я могу чувствовать колебания внутренних потоков. Любую попытку их смешать я восприму как нападение и убью тебя без колебаний. Хоть мне этого и не хочется. Ведь насколько я могу судить из того, что знаю, мы друг другу не враги, — пояснил я жестким голосом.
После этих слов я отпустил руки Адлерберга и парнишка медленно перевернулся. Окинул меня недоверчивым взглядом, но возражать не стал и оперся спиной на кровать.
— За убийство княжича в Лондоне тебя по головке не погладят, — неуверенно буркнул Костя.
— Ты сам сказал, что юридически этот номер твоя земля, Костик. И как только ты лично меня впустил, я стал твоим гостем, на которого ты напал с целью убить. Поверь, этих правдивых фактов будет достаточно чтобы пройти любой допрос, даже имперский, — ничуть не преувеличивая сказал я.
— Верю, — мгновенно ответил Костя и пристально уставился мне прямо в глаза, — кто ты нахрен такой?
— Давай сразу проясним кое-что. Ты прав, я не тот ненавидящий свой род Марк, с которым ты рос и верхом мечтаний для которого было вступить в род Адлербергов. Но я настоящий Марк Жуков и объяснять тебе как так вышло я не намерен. Сейчас куда важнее, братишка, понять на чьей ты стороне. Видишь ли, я собираюсь стереть с лица земли каждого представителя боярского сословия. И то, как мы с тобой дальше будем выстраивать отношения зависит от твоего ответа на один простой вопросик. Объясни мне, Костик, зачем род Адлербергов хотел убить Всеволода Скрябина?
Том 2. Глава 23
К нашему общему с Константином Адлербергом разочарованию, наш весьма занимательный разговор уже через пятнадцать минут грубо прервал десяток гвардейцев во главе с лже-гидом Генри.
Курносый парнишка уже понял, что я его раскрыл и перестал притворяться вежливым слугой.
Британские спецслужбы времени зря не теряли и, быстро оценив расклад, связались с самим Князем Адлербергом, и получили официальное разрешение попасть в номер его сына.
Чем незамедлительно и воспользовались. Объяснять разрушение нескольких барьерных конструктов, незначительную порчу мебели льдом, и минусовую температуру отказался как я, так и Костя.
Сослались на личные дела между родами Жуковых и Адлербергов и тайну рода.
Естественно, британцев это не удовлетворило и даже взбесило, но предъявить они нам ничего не могли и лишь настойчиво попросили меня вернуться к своей делегации. Отказываться я не стал, ведь при таком количестве свидетелей нормально поболтать нам все равно не дадут.
К тому же, пятнадцати минут вполне хватило, чтобы не только узнать ключевые для меня данные, но и найти точки соприкосновения с Костей. Как я и предполагал, Адлерберги мне не враги. Правда и не друзья тоже. Просто наши краткосрочные цели и сферы интересов идеально совпадают, и на данном этапе этого достаточно.
Однако никаких иллюзий я не строю. Костя оказался весьма хладнокровным и рассудительным для своего молодого возраста и, несмотря на нескрываемую ненависть в мой адрес, все пятнадцать минут мы говорили строго о делах без эмоций и перехода на личности. Но его взгляд весьма однозначно заявлял, что княжич считает меня «убийцей» своего брата и я обязан это учитывать в дальнейшем.
Пока я размышлял, мой внушительный конвой из десяти гвардейцев остановился и спешно выстроился в живой коридор перед двустворчатой бронзовой дверью.
— Проходи, — окинул меня напряженным взглядом Генри и кивнул в сторону дверей.
Голос звучал грубовато и нервно, что усложняло и так не самую приятную обстановку. Мне больше нравилось, когда Генри раболепно называл меня ваше благородие и кланялся. Хоть и слышать это из уст российской аристократии меня раздражало, но у Генри это получалось так естественно, что было даже приятно.
Тем более, по прошлому миру я привык, что иностранцы к роду Жуковых обращались на «вы» и исключительно в уважительных тонах. Здесь же, из-за всем известного Иркутского инцидента, авторитет нашего рода придется восстанавливать даже не с нуля, а из минуса.
Но, что поделать. Я за шесть дней пребывания в этом мире понял, что легкой прогулки не будет и за жизнь придется бороться каждый гребаный день.
Пусть Жуковых осталось всего трое. Пусть нас все ненавидят. Я люблю свой род и горжусь им. Горжусь тем, чего мы добились в прошлом, горжусь нашей идеологией, нашими взглядами, нашей силой, нашей верностью стране и императору. В каком бы мире я не был, я буду помнить каждого члена семьи нашего великого рода и не позволю запятнать эти светлые воспоминания.
