— Не могу, — Кесси помрачнела еще сильней. — У нас опаздывать нельзя.
Попрощавшись, она отправилась домой, но все равно опоздала. Когда Кесси переоделась и стала спускаться в столовую, из-за угла расслышала два голоса — Анны и Августы. Первая говорила резко, каждое слово ее звучало как пощечина:
— Ты шлюха, Августа. Мне стыдно иметь такую дочь, как ты.
Кесси застыла, вцепившись в перила. Августа произвела на нее противоречивое впечатление, но подобного отношения к собственной дочери она не понимала.
— Я такая, как мой отец, — отрезала Августа.
Потом послышался грохот и звук настоящей пощечины, и хлопнула дверь.
Августа замерла на пороге, глядя в лицо Кесси испуганными, широко открытыми глазами. Сейчас она мало походила на то самоуверенное существо, которое заявилось в спальню к Кесси несколько дней назад.
Кесси же поняла, что что-то лопнуло у нее внутри. Анна ей надоела. Это было странно и непонятно, и на заднем фоне еще мелькала мысль, что леди Розенкрейцер старше и ее нужно слушаться, что та лучше знает, как жить, но в то же время Кесси твердо знала, что бить свою дочь — да и вообще близкого — нехорошо. Что тот, кто ведет себя подобным образом, не заслужил называться матерью.
— Пошли, — Кесси поймала Августу за руку и, пока Анна не надумала выйти к ним, торопливо потащила ее наверх.
Августа не сопротивлялась. По лицу ее было видно, что она немного не в себе. А Кесси затолкала ее в свою спальню и заперла дверь. Пока она делала это, Августа села на кровать и закрыла руками лицо.
— Ты что? — спросила Кесси, подходя к ней и опускаясь на корточки рядом.
— Ты слышала, да? Я бы лучше сама тебе сказала…
— Не слышала я ничего, — Кесси оторвала ладони Августы от лица и увидела, что глаза девушки покраснели. Она не знала толком, что сказать, и потому просто поддалась инстинкту — обняла Августу, прижала лбом к плечу и мягко погладила по спине. — Я тоже заметила, что у тебя довольно сложная мать, — сказала она.
Августа нервно усмехнулась. На секунду тоже обняла ее, а потом отодвинулась.
— Спасибо, сестричка.
Кесси обмерла. По спине пробежали мурашки от этих слов, но она тут же заставила себя сосредоточиться:
— Что она хотела?
Августа вздохнула и посмотрела поверх ее плеча.
— Да ничего особенного… Просто чтобы я была примерной дочерью. Чтобы вышла замуж и продолжила род.
— Это так плохо? — неуверенно спросила Кесси. Честно говоря, она сама уже заметила, что договорные браки — это не очень хорошо. И хуже тут даже не то, что не любишь ты — всегда ведь можно справиться с собой — хуже то, что не будут любить тебя.
Августа поджала губы.
— Понимаешь… — сказала она после паузы. — Я всегда понимала, что мне придется вступить в брак с тем, кого выберут родители. Я не собиралась идти поперек их воли. Но потом… — она облизнула губы. — Я встретила Хайнриха, — Августа опять вздохнула. — Я понимаю, что я должна делать так, как хочет мать. Но ведь это сделает несчастной не только меня, понимаешь ты? Хайнрих, он… Он очень одинок. Ему уже причиняли боль. И я не могу предать его, даже если так хочет мать.
Кесси отвернулась. Перед глазами почему-то всплыло лицо Гратина, и словно послышались его слова: «Так считают все». И грустная улыбка на тонких губах.
— Так может… Ну… Я понимаю, что мы должны слушать Анну, но, может… Хотя бы попросить ее, чтобы она отпустила тебя? Дала возможность подумать? Дала Хайнриху шанс ее переубедить?
— Кесси, — Августа рассмеялась. — Я просила. Моя мать только оскорбляет его. И Хайнрих больше не придет к ней. Поэтому… мы и поругались теперь.
Августа поджала губы и на какое-то время замолкла.
— Я хотела бы уйти отсюда, — сказала она наконец. — Мне осточертел этот дом.
Кассандра отвела глаза.
— Я тоже, — призналась она. Обе некоторое время обдумывали сказанное. Августа уйти не могла. Кесси могла, нужно было только решиться, и в эту секунду она поняла, что другого выхода нет. — Пошли со мной?
— Куда? — Августа в недоумении посмотрела на нее.
— Снимем квартиру в городе. Она ничего не сделает нам.
Августа закусила губу, а потом улыбнулась.
— Когда?
— Незамедлительно. Я позвоню, попрошу, чтобы нам помогли. А ты пока вещи собери.
Августа встала и бросилась к выходу. Когда дверь за ней захлопнулась, Кесси в последний раз огляделась кругом — ни этот дом, ни первая резиденция Розенкрейцеров так и не успели стать ей родными, но расставаться с миром, к которому она привыкла, все равно было тяжело.
Кесси набрала номер Гратина и коротко описала ситуацию.
— Сегодня квартиру не найду, — предупредил тот, — придется остановиться у меня.
Кесси только кивнула. Подхватила чемоданы и двинулась к выходу.
Готовил Гратин плохо — это Кесси поняла сразу же. Даже готовые бифштексы он умудрился слегка подуглить, при этом не прожарив внутри.
Августа, впрочем, уплетала полуфабрикаты за обе щеки, а когда Гратин спросил, напрашиваясь на комплимент:
— Вкусно?
Сказала только:
— Офигеть. Не то что горох.
Анна действительно любила горошек. Она добавляла его всюду — в суп, в ризотто и даже в блины.
На ночь ее устроили в гостиной, а Кесси с Гратином долго сидели на балконе, обсуждая планы на будущее, пока Кесси не задремала. Тогда Гратин осторожно поднял ее и уложил в кровать, а сам устроился в кабинете, но спать так и не стал — искал площади для квартиры и офиса до самого рассвета.
К шести утра он улыбнулся и выключил компьютер — просмотр квартиры был назначен на восемь, и находилась она в том же доме, где жил и он сам.
Квартира привела Кесси в легкий шок. Здесь не было разве что бассейна — хотя большая круглая ванна, вделанная в пол, подозрительно походила на него.
— А это не рухнет? — опасливо поинтересовалась она. Риэлтор спрятал усмешку в рукаве, но, обменявшись взглядом с Гратином и получив от него подтверждающий кивок, вежливо объяснил, как устроены перекрытия.
Кесси не слушала. Она уже осматривала спальню — просторную, какая была у ее собственной матери, но куда более светлую. Мебели тут было немного, но так ей нравилось даже больше.
— Нам нужно две спальни, — задумчиво произнесла она и вопросительно посмотрела на Гратина.
— Можете переделать кабинет, — произнес риэлтор, — женщинам он вряд ли приго…
Риэлтор замолк, поймав испепеляющий взгляд Гратина.
— Тут есть гардеробная, — сказал тот вместо агента. — Там можно поставить кровать.
