– Мы нашли реку! – кричит Джонни, и его голос торжествующе звенит.
Он спускается по усыпанному листвой берегу, Диззи следом. Через их головы я вижу реку, залитую лунным светом; она вьётся среди деревьев. Негромкое бормотание наполняет тишину – это бежит вода. Джонни шагает к перекинутому через реку деревянному мостику. Не знаю, зачем ему мост. Речка на вид такая мелкая, что можно перейти вброд, не замочив лодыжки.
Съехав по склону, я присоединяюсь к Диззи, который стоит у воды. Он наклоняется и поднимает с земли камень. Лунный свет озаряет странные желобки и прожилки на его поверхности.
– Что это? – спрашиваю я.
– Речной коралл, – отвечает Диззи. – Смотри, похоже на мозг. Такие штуки можно найти у реки.
Он вкладывает холодный камешек мне в ладонь. Его крапчатая поверхность испещрена тёмными полосками и ямками. Этот узор напоминает лес на фоне утреннего неба. Как будто сами деревья запечатлелись в камне.
– Сотни миллионов лет назад эти места были под водой, – произносит Диззи, направляя фонарик на мелкую речушку; бледный луч касается деревьев на другом берегу. – Этот лес, наверное, рос на берегу древнего океана – болотистых равнин, тянувшихся на много миль, до самого моря… – Коснувшись камешка в моей ладони, Диззи указывает на крапчатые полоски: – Крошечные черви, жившие на равнинах, лезли на поверхность почвы, к солнцу. Эти тёмные пятнышки – черви. А светлые кусочки – глина. Со временем разные слои слепились вместе… и получился речной коралл.
Я удивлённо смотрю на Диззи. Когда мисс Джеймс задаёт вопросы в классе, он всегда молчит; но если послушать его теперь, можно подумать, что он знает всё на свете.
Диззи отворачивается, и луч фонарика освещает камни, валяющиеся на берегу реки.
– Здесь их полно, – говорит он. – Окаменелые остатки первых существ, обитавших тут.
Я с удивлением переворачиваю в руке камешек, касаясь пальцами углублений и линий. Он и правда похож на мозг. В школьном учебнике по естествознанию есть рисунок человеческого мозга. Именно так выглядит этот камешек.
Забавно, что внешне люди такие разные, а мозг у всех одинаковый. Должно быть наоборот. Ведь именно то, что кроется в голове, отличает нас друг от друга.
Я щупаю повязку, желая убедиться, что мой собственный мозг ещё не начал вытекать. Но повязка суха, и даже боль прошла.
Внезапно я чувствую что-то влажное в другой руке. Я опускаю взгляд и от изумления раскрываю рот: камешек, который я держу, начинает таять, превращаясь в грязь. Между пальцами у меня извиваются крошечные червячки. Твёрдый камень превратился в комок живой грязи. Почувствовав головокружение, я резко делаю вдох; тёплый воздух кажется солёным.
– Чарли? – голос Диззи доносится словно издалека.
Грязь медленно течёт между пальцев.
– Чарли!
Кто-то касается моего плеча, и я вскидываю голову.
– Ты в порядке? – спрашивает Диззи, медленно убирая руку и с тревогой глядя на меня.
Я вновь смотрю на речной коралл в моей ладони. Пальцы сухи, на них нет ни пятнышка грязи. Камешек выглядит совсем как раньше. Так, как он выглядел миллионы лет. Твёрдый. Неизменный.
Я качаю головой. Кажется, я схожу с ума.
– Всё хорошо? – спрашивает Диззи, и в голосе друга я слышу неподдельное беспокойство.
Камешек со стуком падает наземь.
– Да, – отвечаю я и смотрю на реку. – Пошли.
Диззи забрасывает сумку на плечо.
– Запад вон там, – говорит он. – Если мы пойдём в ту сторону, то рано или поздно дойдём до Чейз-Лейн, а по ней доберёмся до деревни.
Я вижу, как Джонни переходит реку по деревянному мостику. Лунный свет обрисовывает его фигуру. Дойдя до середины, он поворачивается к нам:
– Идите сюда!
Звук его голоса рассекает ночь.
Под мостом я вижу отражение луны в воде, ослепительно-яркое на фоне мглы.
Я смотрю на небо и вижу, что луна полная.
Я моргаю.
Совсем недавно это был месяц.
А потом раздаётся крик Джонни – и тут же всплеск.
Взглянув на реку, я вижу, что мост растворился в тумане, и мельком замечаю руку Джонни. Затем она исчезает под водой.
11
Не успев задуматься, я сбрасываю ботинки и носки – и прыгаю в реку.
Мне казалось, что до того места, где свалился Джонни, можно дойти вброд, но, погрузившись до пояса, я испуганно ахаю. Камни под ногами разъезжаются в разные стороны, дно быстро понижается; приходится изо всех сил работать ногами и руками, чтобы удерживать голову над водой.
В полном замешательстве я оглядываюсь, пытаясь понять, что происходит, но не вижу берега. Диззи и даже лес затерялись в тумане, который навис над рекой. Я смотрю на небо, отчаянно колотя по воде, чтобы удержаться на плаву, но луна скрылась за завесой тумана. Всё, что я вижу, – это набегающая на меня вода: волны, увенчанные белой пеной, одна выше другой.
Это больше не похоже на реку. Такое ощущение, что я в открытом море.
А потом в темноте раздаётся голос Джонни:
– Чарли!
Я плыву на звук. Набежавшая волна на мгновение приподнимает меня, а потом я падаю и меня обдаёт брызгами. Вода очень холодная, на губах отчего-то привкус соли. Я гребу, но волны не дают мне двигаться вперёд; всё, что я могу, – это пробиваться сквозь пену.
В груди начинает клокотать паника. Я с трудом делаю очередной вдох. Мне казалось, я живо вытащу Джонни из воды, но волны швыряют меня, и я уже сомневаюсь, что выживу. Дна не видно – сплошная чернота, которая тянется в глубину у меня под ногами. Где я?!
Я стискиваю зубы, чтобы они не стучали; нарастающий страх притупляет все чувства, пока я тщетно ищу путь к спасению. Но тут между волн я замечаю Джонни – его голова болтается над водой как пробка.
Я плыву к нему, колотя руками и ногами по воде. Наконец мы рядом.
Голова Джонни запрокинута, вода доходит ему до рта. Заметив меня, он протягивает руки. Я отталкиваю его – иначе мы утонем оба.
– Только не паникуй, – приказываю я, отчаянно барахтаясь на месте.
– Я не могу плыть, – выдыхает Джонни. Его глаза полны ужаса. – Ноги… запутались. – Он глотает воду, и я понимаю, что он тонет. – Спаси меня!
Остаётся только одно. Я делаю глубокий вдох, ныряю и расталкиваю воду руками; направив тело под углом вниз, я пытаюсь разглядеть, что удерживает Джонни. Ледяная вода бурлит, ничего не видно, и я не сразу понимаю, в чём дело.
Его ноги бьются, попав в сеть, – спутанные верёвки удерживают Джонни как рыбу. Но, нырнув ещё глубже, я с внезапным ужасом сознаю, что это не Джонни. Пузырьки воздуха срываются с моих губ, и я, недоумённо моргая, гляжу на барахтающуюся в сетях фигуру. Это не мальчик, а мужчина. На нём коричнево-зелёная форма; латунные пуговицы на куртке блестят в мутной воде. Лица не видно – его голова запрокинута над поверхностью, – но, взглянув на сети, которые обвились вокруг коричневых кожаных ботинок, я понимаю: если я его не освобожу, он утонет.
