Когда я протягиваю руку к фонарику, то спотыкаюсь обо что-то, скрытое палой листвой. Я опускаюсь на колени, чтобы посмотреть. Острый угол, который я нащупываю, сразу же даёт понять, что это не корень. Раздвинув папоротники, я обнаруживаю прямоугольный деревянный ящик, засыпанный листьями.
– Что там у тебя? – спрашивает Джонни. Они с Диззи подходят ко мне.
Ящик, похоже, сделан из дуба; дерево потемнело по краям. Открыв металлическую защёлку, я поднимаю крышку – и вижу клавиатуру.
Эта штука напоминает пишущую машинку – ещё один занятный предмет, найденный среди дедушкиных вещей в шкафу. На ней написано «собственность почты»: очевидно, её дедушка тоже «позаимствовал» и забыл вернуть. Но в отличие от дедушкиной машинки у штуки в ящике две клавиатуры, а не одна.
– Похоже на пишущую машинку, – замечает Диззи. – А куда вставлять бумагу?
В нижней части машинки – круглые клавиши с буквами алфавита. В верхней части – там, где должна быть прорезь для бумаги, – они повторяются, и каждая буква заключена в плоский кружок. Я нажимаю на одну из них, но ничего не происходит.
– Сломано, наверное, – говорит Джонни.
Я трогаю одну из нижних клавиш и чувствую, как она подаётся под пальцем. В ту же секунду один из кружков наверху загорается ярким белым светом.
– Нет, – говорю я, торжествующе глядя на Джонни. – Работает.
Он качает головой:
– Сломано. – Он указывает на букву в кружке.
Я нажимаю «А», а светится «Н». Недоумевая, я опять нажимаю «А» – и на сей раз вспыхивает «Г».
– Наверное, механизм разболтался, – говорит Диззи. – Поэтому буквы не соответствуют.
Я качаю головой. В этой штуке есть нечто знакомое. Приглядевшись внимательней, я замечаю одно-единственное слово, выгравированное на дереве возле шарнира. «ЭНИГМА»*.
Я знаю, что оно означает. Перед моим внутренним взором появляется папа: он сидит за кухонным столом, разложив перед собой газету, и решает кроссворд.
«Семнадцать по вертикали, – рявкает он. – Всего одно слово, чёрт возьми, и не могу отгадать! «Нечто непонятное, загадка». Шесть букв, первая «э», вторая «н», последняя «а».
Как по сигналу, я бегу за словарём – он лежит на полке у двери. Я листаю его, ищу слова, начинающиеся с «эн», и вожу пальцем по строчкам. Папа полагает, что если словарём пользуюсь я, а не он, это не считается жульничеством. Мой палец замирает, когда мне наконец попадается нужное слово.
«Энигма, – произношу я и читаю определение вслух: – Нечто непонятное, таинственное. Э-Н-И-Г-М-А».
Папа удовлетворённо ворчит, заполняя клеточки; вспышка гнева на некоторое время откладывается.
И теперь, сидя в дупле, я смотрю на странную машинку. Вот что это такое. Загадка. Тайна. «Энигма». И всё-таки мне кажется, что я что-то упускаю – обрывок мысли, который плавает вне пределов досягаемости, где-то на грани сознания. Не вполне воспоминание – скорее необходимое знание.
Мои руки бездумно двигаются по клавиатуре, и когда я нажимаю на клавиши, буквы в верхней части машинки зажигаются одна за другой.
Это важно, хоть я и не знаю почему. С каждым щелчком клавиши усиливается ощущение, что ключ у меня в руках, однако загадка по-прежнему остаётся без ответа. Я так усиленно пытаюсь извлечь некий смысл из светящихся букв, что начинает болеть голова. Я совсем не думаю о том, какие клавиши нажимаю, но кажется, снова и снова высвечивается одна и та же последовательность.
БУДЕТБУРЯБУДЕТБУРЯБУДЕТБУРЯБУДЕТБУРЯБУДЕТБУРЯ
Воздух в дупле будто сгущается, и свет фонарика приобретает странный синий оттенок.
– Не нравится мне это, – говорит Джонни, и его голос звучит неожиданно громко. – Что-то тут не так.
Я не отвечаю – мои глаза прикованы к машинке. Пальцы движутся сами собой, нажимая на клавиши; огоньки вспыхивают и гаснут. Воздух трещит от электричества, словно кто-то передаёт сообщение. Внутренний голос подсказывает, что если я его расшифрую, то спасу много жизней…
– Чарли, остановись! – восклицает Диззи. – Ты меня пугаешь.
Откуда-то издалека доносится рокот, но мои пальцы продолжают лихорадочно нажимать на клавиши. Я уже совсем близко к разгадке…
– Перестань! – кричит Джонни.
Но я не могу остановиться на пороге разгадки. Я вся во власти этого странного прибора.
Передо мной вспыхивает та самая фраза, которую мы услышали в пении козодоя.
Перегнувшись через моё плечо, Джонни захлопывает крышку коробки; я едва успеваю отдёрнуть руки, чтобы мне не переломало пальцы.
Как в тумане, я ошалело смотрю на него.
– Прости, – говорит Джонни, и на его лице, озарённом странным синеватым светом, я читаю страх. – Я не знал, как ещё тебя остановить.
Ощутив странное покалывание, я опускаю глаза и вижу, что волоски у меня на руках стоят дыбом.
А потом вход в дупло внезапно озаряется ослепительной вспышкой, а за ней следует громовой раскат.
Буря уже здесь.
14
– Вылезайте! Вылезайте! – кричит Диззи и хватает меня за руку, в то время как дерево сотрясает новый раскат.
Моргая, я выглядываю из дупла; мир снаружи на мгновение озаряет очередная вспышка. Сразу же за ней следует оглушительный удар, ещё громче предыдущего.
От яркого света я жмурюсь, но эта картина остаётся перед глазами. Внутренний голос напевает песенку Джонни: «Помни, если ты не глуп: молнию притянет дуб».
Молния всегда бьёт в самое высокое место – а мы сидим в дупле дерева.
Надо выбираться.
Схватив фонарик, Джонни лезет к выходу и, пригнув голову, протискивается в отверстие. Диззи крепко держит меня за руку, когда мы следуем за ним.
Нас окружает клокочущая тьма.
«Раз, два, три… бум!»
Земля дрожит, и очередной громовой раскат чуть не сбивает нас с ног.
– Держитесь подальше от деревьев! – кричит Джонни, и его голос тонет в шуме. – Молния не ударит в нас, если мы разделимся!
Луч фонарика бешено мечется, когда он пускается бежать в темноту.
Ещё одна ослепительная вспышка озаряет тьму, и почти сразу за ней следует удар грома. Диззи выпускает мою руку и толкает меня вперёд; земля вновь колеблется под нашими ногами.
– Беги! – кричит он.
Больше ничего не остаётся.
Я бегу.
Лес стонет, я ныряю под мечущиеся ветви; деревья корчатся словно под пыткой. Я проламываюсь сквозь заросли и, тяжело дыша, перескакиваю через валяющиеся на земле сучья. В воздухе пахнет электричеством.
