И я снова слышу тихий скрип шагов по снегу.
– Слышите? – шёпотом спрашиваю я, и моё сердце застывает от страха.
Диззи качает головой:
– Что, Чарли?
– Кто-то идёт, – отвечаю я, стараясь говорить тише, чтобы преследователь меня не услышал.
Скрип становится громче, но я не понимаю, с какой стороны он доносится. Я напрягаю глаза, разглядывая заросли в поисках человека, который нас преследует.
– Никого тут нет, – говорит Джонни, и в его голосе, как и у Диззи, звучит тревога. – Чарли, с тобой точно всё в порядке?
Скрип. Скрип. Скрип.
– Почему вы ничего не слышите?! – Паника волной захлёстывает меня. – Он всё ближе!
Тени деревьев тянутся ко мне, и, когда мои глаза перебегают между ними, что-то словно щёлкает у меня в голове. Я смотрю на сучья, похожие на оленьи рога. Их силуэты чётко обрисованы серебристым светом луны. Эти очертания что-то мне напоминают. В изумлении я медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание.
Деревья похожи на людей, которые стоят, вытянув скрюченные руки. Я тоже вытягиваю руки, подражая им, и воспоминание становится отчётливей.
– Чарли, ты что?
Помимо азбуки Морзе скауты умеют пользоваться семафорной азбукой*. Сигналы подаются двумя флажками; каждое положение рук соответствует определённой букве. Я отчётливо вижу: вот я стою у себя в комнате, положив на стол перед собой открытое «Руководство для бойскаутов», и вытягиваю руки под разными углами, заучивая семафорные сигналы…
Теперь я делаю то же самое. Мир медленно вращается вокруг, и каждое дерево становится буквой.
Когда эти слова срываются с моих губ, мир перестаёт вращаться. Тишина наполняет лес, падающая снежинка замирает напротив моего лица. Я удивлённо смотрю на неё; изящная снежная звёздочка словно застыла в воздухе. Обернувшись, я вижу, что Диззи и Джонни тоже замерли. Диззи стоит, протянув ко мне руку.
А потом тишину нарушает звук шагов. Чувствуя, как колотится сердце, я поворачиваюсь навстречу тёмной человеческой фигуре, выходящей из-за деревьев.
Он шёл не позади нас. Всё это время он был впереди.
– Здравствуй, Чарли, – говорит он.
17
На мужчине тёмный костюм. Пиджак наглухо застёгнут.
Он делает шаг ко мне, и свежий снег скрипит у него под ногами. Я стою неподвижно. В тени деревьев мужчина кажется глубоким стариком, но когда он выходит на свет, я с удивлением понимаю, что он молод – ему не больше двадцати.
Холод ползёт у меня по спине, волосы на шее встают дыбом – мужчина приближается. Мы в самом сердце леса, и я знаю, кто обитает здесь. Мой голос дрожит, но я вслух выговариваю то, что меня пугает:
– Вы Старый Крони?
Мужчина наклоняет голову набок, и я отчаянно пытаюсь вглядеться в его бездонные глаза. Он стоит прямо передо мной – и в то же время как будто на грани видимости. Мой взгляд постоянно сползает вбок, лицо незнакомца размывается, и от этого он одновременно кажется молодым и старым.
На полянке повисает тишина, и каждая проходящая секунда кажется целой вечностью.
– У меня много имён, – наконец говорит он, и его слова напоминают хруст снега. – Некогда меня называли Кроносом. Но здесь и сейчас Старый Крони – вполне подходящее имя.
Понятия не имею, отчего мне не страшно. Мой главный кошмар стоит прямо передо мной. Мне и в голову не приходило, что Старый Крони носит пиджак. Я смотрю на Диззи и Джонни, прося помощи, но они тоже стоят неподвижно. Они застыли, совсем как та снежинка, которая по-прежнему висит в воздухе перед моим носом.
– Джонни говорит, вы едите детей.
Старый Крони улыбается в ответ.
– Твой друг в общем-то прав, – отвечает он. – Рано или поздно я пожираю всё.
– Вы просто хотите меня напугать, – говорю я, устремляя на него гневный взгляд, хотя на самом деле мне хочется бежать без оглядки. – И с Джонни я не дружу.
Старый Крони слегка хмурится, остановившись в середине поляны.
– Но он будет твоим другом, – отвечает он. – Или когда-то был им. Иногда трудно уследить за порядком вещей. Всё меняется, знаешь ли. Я видел, как эта земля поднялась из морских волн и как горы превратились в пыль. Я видел, как её затопляло, как росли леса, пока не распространились от моря до моря. Я был здесь, когда ваши предки спустились с деревьев, и видел, как в космосе гаснут звёзды. – Старый Крони смотрит в серебристое небо. Изогнутые сучья, вздымающиеся над его головой, напоминают оленьи рога.
– Больше всего я люблю деревья.
Я смотрю на него раскрыв рот. То, что он говорит, не имеет никакого смысла, но почему-то я верю каждому слову.
– Кто вы такой?
Старый Крони смотрит на меня:
– Я Время.
У меня невольно вырывается смех.
– Какая чушь, – говорю я. – Время – это то, что показывают часы… это не человек.
– Посмотри вокруг, – произносит Старый Крони, широко разводя руки, и снежинки замирают в воздухе. – Сколько сейчас времени?
Я по привычке смотрю на часы. Стрелки так и стоят на половине седьмого.
– Часы сломались, – отвечаю я, и мой голос вздрагивает, когда я поднимаю голову и встречаю взгляд Старого Крони. – Я не могу сказать вам, сколько времени.
– Да, но время всё же есть, – говорит он с понимающей улыбкой. – Время всегда есть. Время – это сейчас. – Его тёмные глаза блестят в лунном свете, на мгновение кажется, что они полны звёзд. – Но никакого отдельно взятого «сейчас» не бывает, – продолжает Старый Крони, и в тишине его голос звучит ласково. – Ты видишь мир с того места, где стоишь, но когда ты движешься, время и пространство тоже меняются. То, что для тебя «сейчас», может находиться в чьём-то будущем. То, что для тебя всего лишь воспоминание, для кого-то может быть «сейчас». Всё зависит от того, откуда смотришь и в какую сторону двигаешься.
Я гляжу на Старого Крони, отчаянно пытаясь осмыслить то, что он говорит, но мысли кажутся застывшими, как снежинки вокруг нас.
– Извините, но это невозможно, – отвечаю я, качая головой, чтобы немного прочистить мозги. – Каким образом то, что происходит сейчас, может случиться в будущем, а то, что было в прошлом, может быть сейчас? Так не бывает.
– Не извиняйся. – Старый Крони протягивает руку и берёт повисшую в воздухе снежинку. – Тебе это трудно понять. Ты ощущаешь время как нечто, что течёт – постоянно движется из прошлого в будущее, – но это фикция. Иллюзия, что история состоит из бесконечной череды застывших мгновений. Время не река, а бескрайний океан. Каждое событие, которое когда-либо происходило или ещё только произойдёт – не обязательно здесь, на Земле, но и во всей Вселенной, – существует бок о бок с бесконечным числом «сейчас». И я вижу их все.
