– Но как это может быть? Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, ее мать была одной из тех, кто видит ангелов. Наверху говорят, что это особый дар, который достается лишь избранным, – Люцифер иронично усмехнулся, – но для нее дар превратился в настоящее проклятье. Оно пришло к ней уже во взрослом возрасте, после долгой и изнурительной болезни. Может от того, что все началось в горячем бреду, может по какой-то другой причине, которую уже никогда не узнать, но она боялась ангелов до дрожи. Странно, ведь тогда люди еще были открытыми, верили в это. В общем, дело закончилось печально. От страха она сошла с ума и бросила дочь на произвол судьбы, скрывшись где-то в лесах. И, вероятно, там же и погибнув, потому что дальнейшая ее судьба мне не известна.
– Действительно печально, – кивнула Анжела.
Возможно, она бы тоже не выдержала. Ведь ангелов в этом мире, по рассказам Дэймона, очень и очень много. Особенно в крупных скоплениях людей. А если в тебя они вселяют только страх, то видеть их постоянно и слышать о чем они говорят наверняка мучительно.
– После этого Татьяна и взбунтовалась.
– Татьяна?
– Да, тогда я скрывался на просторах России. В общем, Татьяна возненавидела небеса и отказалась от своего Хранителя. И, конечно, я бы не стал ее за это винить. Она видела свою мать в тот роковой день. Рассказывала мне об этом, говорила, что никогда не забудет, как она убегала. В одной лишь сорочке, босиком по колючему снегу, с таким диким ужасом на лице, будто за ней гонится сама смерть. Татьяна кричала ей вслед, просила остановиться, пыталась ее догнать, бежала за ней, падала и снова бежала. Но мать даже не оглянулась на нее.
Люцифер замолчал, а Анжела, будто вживую, увидела тонкую фигурку со спутанными волосами, развевающимися на холодном ветру, голыми ногами, тонущими в снегу и дочь, что с отчаянием пытается остановить свою мать.
– Татьяна была просто замечательной, – продолжил он, и девушка вздрогнула от неожиданности, – дерзкой и смелой, особенно для тех темных времен. После бегства матери она осталась совсем одна. Тогда было принято иметь много детей, но у нее не было, ни братьев, ни сестер из-за болезни матери. И по этой же причине она росла без отца. Можешь мне не верить, но я к ней привязался. И даже смог помочь оправиться после случившегося и жить дальше. Может она и считалась уже взрослой, готовой для замужества, но в душе еще оставалась обычным ребенком, потерявшим свою семью. Ребенком, которому даже не с кем поговорить, ведь в те времена еще не было психологов. Но и она мне помогла. Даже больше, чем могла бы представить.
– Помогла? – Анжела даже не представляла, чем же простая девочка могла помочь самому Люциферу.
– Она дала мне надежду, а ведь это немало. Я рассказал ей про Лилит и она, единственная из всех, смогла мне поверить. Мне даже не пришлось ее убеждать, или же что-то доказывать. Она на себе испытала коварство небес, и ее уже не прельщал их ложный свет и обманчивые обещания. Татьяна подарила мне кусочек янтаря, как напоминание о рыжих кудрях моей возлюбленной. И как символ нашей дружбы. Я пробыл с ней год и затер воспоминания, чтобы меня не смогли найти, – Люцифер тяжело вздохнул, – мне очень хотелось остаться с ней подольше, но я просто не мог этого позволить. Лилит ждала меня, и я должен был искать ее, а не удовлетворять свою потребность в общении. Татьяна плакала, когда я сказал ей о своем решении, но поняла меня и не противилась. А камень я потом переделал в сердце и бережно хранил все эти годы. Так что, прошу тебя, не потеряй его. Это самая важная вещь, которая у меня есть, помимо воспоминаний о любимой.
Анжела ошарашено молчала.
Почему-то, когда Люцифер говорил не про Лилит и свое падение, а про такие простые вещи, как дружба с русской девушкой, привязанность к ней, забота, Анжела легко могла ему поверить.
Она даже могла бы представить, как эти двое, озлобленные на небеса, сидят у большого костра где-нибудь в Сибири. Татьяна играет на балалайке и поет какую-нибудь грустную русскую песню, а Люцифер пьет водку, не морщась.
– И как тебе русская водка? – наконец спросила девушка, не желая выдавать своих истинных чувств.
– С чего ты взяла, что я ее пил? – Люцифер расхохотался.
– Ну, это же Россия...
– Ты мыслишь стереотипами, крошка Беллз. К тому же, если я и пью, то исключительно пиво и виски.
Анжела немного смутилась и перевела тему:
– Так ты пришел ко мне в школу, только чтобы рассказать о Татьяне?
– О, если бы тебе не понадобилась отговорка для подружек, не думаю, что о ней хоть когда-нибудь зашла речь. Это не та история, которую я готов рассказать первому встречному, так что ты можешь даже гордиться тем, что знаешь ее.
– Тогда зачем ты здесь?
Люцифер задумчиво почесал подбородок и, наконец, ответил:
– Крошка Беллз, после нашего с тобой последнего разговора я долго думал. Знаешь, я по-прежнему не считаю, что ты сможешь поверить мне, и это меня вовсе не радует. Но я решил рассказать тебе историю до конца. Кажется, Дэймон и Крис пока ничего не придумали?
– Нет, – неохотно отозвалась Анжела.
Скрывать эту информацию не было никакого смысла, ведь Люцифер наверняка догадывался об этом, раз ребята еще не вернулись в город.
Но все же, сознаваться в своем бессилии было неприятно, и она поспешно добавила:
– Они обязательно найдут выход. Может, ты знаешь, что-то и хочешь этим поделиться?
Анжела не особо надеялась на положительный ответ. В конце концов, Люцифер планировал это столько веков, что вряд ли согласится все остановить ради какой-то малознакомой девчонки.
– О, конечно знаю. И Дэймон с Кристианом это знают. И даже наверху все так же в курсе, – кажется, сейчас он говорил серьезно.
– Что ж, – Анжела поняла, что он имеет в виду, – если это действительно поможет, то я уже давно готова. Пусть Самаэль делает свое дело, когда только сочтет нужным. Я не стану этому противиться, если это последний шанс.
Ее слова не были пустым звуком, или желанием выделиться, показав себя в лучшем, чем это есть на самом деле, свете.
Да, ей вовсе не хотелось умирать, да и кто этого хочет? Она была бы счастлива продолжать свою обычную жизнь, ходить на уроки, встречаться с подругами, целовать Дэймона. Но так же, она действительно была готова сделать это, когда придет срок. Правда, Анжела до последнего надеялась, что все-таки есть другой выход.
– Эй, я вовсе не имею в виду твою безвременную кончину, крошка Беллз, – Люцифер расхохотался, – ты бы видела сейчас свое лицо. Сама самоотверженность. На самом деле, даже если не считать того, что Дэймон сделает все, лишь бы не допустить твоей гибели, это все равно не поможет.
– И почему же?
– Почему я так уверен в Дэймоне? Ну, он очень похож на меня, хотя сам и отрицает, а ради Лилит я бы...
– Почему это не поможет?
