Однако она уже достаточно ему доверяла, чтобы не волноваться из-за этого слишком долго. В конце концов, ему несколько тысяч лет, и он точно не может влипнуть в неприятности, после того, как оставался в тени такое долгое время. Так что, наверняка, с ним сейчас все в полном порядке.
Сами выходные Анжела провела вместе с подругами. Сейчас, когда Дэймон был далеко, она могла видеться с ними гораздо чаще, чем раньше.
Дарси, ничуть не отличавшаяся от той Дарси, которую Анжела знала с детства, болтала без умолку. Она все никак не могла нарадоваться на своего распрекрасного Дилана и прожужжала про него все уши, расхваливая на все лады.
Кайла и Анжела слушали ее с улыбкой, и понимающе переглядывались. Обе знали, что означают первые, не тронутые временем, эмоции нескончаемой радости. К тому же, Дарси всегда отдавалась своим краткосрочным романам с искренностью и жаром, и вот такие разговоры были вполне привычным делом.
Впрочем, девушки искренне надеялись, что на этот раз у нее все получится. Кажется, Дилан действительно был особенным, раз она говорила о нем с куда большей нежностью, чем обо всех предыдущих парнях, вместе взятых.
***
В понедельник Анжела сидела на литературе, сожалея, что Дэймон все еще не вернулся, ведь этот урок у них был совместным. Она вспоминала о том, как обычно его локоть касался ее руки, и как он искоса сверкал на нее своими зелеными глазами. От всех этих воспоминаний ее сердце наполнялось теплотой. Учителя она практически не слушала.
И когда на весь кабинет у кого-то зазвонил телефон, девушка безумно удивилась, что кто-то – это она.
Преподаватель неодобрительно покачал головой, кинув на нее суровый взгляд, но все же, промолчав. Анжела рассыпалась в извинениях и поспешила выключить телефон, размышляя, кто это может ей звонить в учебное время. Ведь отец знал, что сейчас она в школе, а все ее подруги были так же заняты.
Взглянув на экран, она открыла рот.
Это был Дэймон.
Они с Крисом были настолько заняты поисками, посвящая этому каждую свободную минуту, что он точно не стал бы тратить столь драгоценное время и звонить без веской причины. Тем более, в разгар дня.
Поэтому, под удивленные взгляды учеников и преподавателя, Анжела пулей выскочила из класса, едва успев снять трубку.
– Когда ты последний раз видела Люцифера? – спросил Дэймон, пропустив приветствие.
Его голос был предельно встревожен, и это настроение передалось девушке.
– Не знаю, – она попыталась вспомнить, совершенно сбитая с толку, не понимая, причем тут это, – вроде в воскресенье. В прошлое. Да, точно, на той неделе в воскресенье. А что случилось, Дэймон?
– Тебе совершенно не о чем переживать, – его голос говорил прямо об обратном.
Анжела разволновалась еще сильнее, и медальон уже не справлялся с эмоциями, переполнявшими ее.
– Дэймон, скажи мне!
– Он каким-то образом вновь смог обмануть всех, – он говорил отрывисто и жестко, и девушка легко могла представить, как сейчас сжаты его кулаки, – этот подонок смог снять пятую печать.
То, что он назвал Люцифера «подонком» резануло Анжеле слух, но делать замечание она, разумеется, не стала. Дэймон же пока ничего про него не знает, так что не его вина, что он так отзывается о нем.
Поэтому, она лишь спросила:
– То есть, осталась всего одна, прежде чем все это закончится, и Самаэль заберет меня?
– Анжела, – в его голосе послышалось отчаянное упрямство, стремление сделать все по-своему, во что бы то ни стало, – я не позволю ему сделать это! Клянусь, что не допущу подобного! С тобой все будет хорошо. Я обещаю!
– Успокойся, Дэймон, – мягко проговорила девушка, – я прекрасно знаю это, и не стоит постоянно повторять.
– Ладно, – он и впрямь немного успокоился, – тогда слушай. Мы с Крисом и Самаэлем просчитали возможные варианты. Может, он и сумел обмануть пятую печать, раскопав какие-то древние захоронения погибших за свою веру евреев, но с шестой у него не выйдет ничего подобного. Эта печать самая надежная, потому что, как ты когда-то сказала, истолковать фразу «земля встанет на дыбы, заслонив собой свет солнца» по-другому у него вряд ли получится. А чтобы устроить землетрясение ему придется изрядно попотеть, ведь это не в ладоши хлопнуть. И мы с Крисом ускоримся настолько, насколько это вообще возможно. На пятую печать ему потребовалось несколько недель. Шестая же, по самым скромным подсчетам, займет никак не меньше месяца.
– Месяц?
Значит вот, сколько ей осталось жить. Это было так много, и так мало одновременно.
– Вообще, я думаю, два. Организовать подобное, это очень трудоемкий процесс, и я даже не представляю, как он сможет это провернуть, – его голос звучал мрачно, и Анжела его понимала, – я бы даже сказал, что это невозможно, если бы речь шла о ком-то другом, но уверен, у него хватит изобретательности. Не зря он так долго все это планировал, вынашивая в себе. Но мы не станем рисковать и ждать столько времени. Мы уже приняли решение. Я напишу тебе в пятницу, и если до этого времени мы ничего не найдем, то Крис продолжит поиски, а я приеду к тебе.
– Думаю, вам удастся что-нибудь найти, – обнадеживающе сказала Анжела, чтобы хоть как-то взбодрить его, но Дэймон будто ее не услышал.
Он был поглощен собственными хмурыми мыслями.
Тишина затянулась, грозя перерасти в неловкое молчание, которого прежде никогда не бывало между ними.
– Я смогу защитить тебя любой ценой, пусть даже для этого мне придется отдать свою жизнь, – наконец сказал Дэймон и голос его был еще более печальным, хотя и полным отчаянной решимости.
В этом и был весь он, способный пойти на что угодно ради Анжелы.
– Я знаю, – у девушки разрывалось сердце от того, что сейчас он так далеко, и она не может утешить его.
– Будь осторожна, Анжела. Не связывайся с ним. Он опасен намного больше, чем может показаться на первый взгляд.
– Ммм... – она запнулась, пытаясь мягко обойти эту щекотливую тему, – я и так осторожна. Можешь не переживать за это.
– Хорошо, – Дэймон вздохнул и еще раз повторил, – мы обязательно найдем выход.
Он мог бы и не говорить этого – она всегда ему верила, даже когда дело казалось безнадежным.
– Люблю тебя, – Анжела говорила так нежно, как только умела, надеясь словами передать переполнявшие ее чувства, – и скучаю.
– Каждую секунду.
Повесив трубку, девушка не спешила возвращаться в класс. Сначала ей хотелось привести в порядок свои мысли и эмоции, которые были весьма противоречивыми.
Конечно, снятие пятой печати ее безумно расстроило. Да и как могло быть иначе, если теперь от смерти ее отделяла, лишь одна преграда. Которая может быть очень хрупкой, как оказалось на практике.
