А сейчас Дэймону предстояло принести ей печальные новости, и сердце его сжалось, готовое разорваться на части от боли и бессилия. Он уже хотел положить трубку, когда Анжела, наконец, ответила. От ее голоса внутри у него все словно взорвалось от счастья. Никто другой не вызывал в нем даже отдаленно похожих эмоций.
Он рассказал ей обо всем и сжался, готовый к обвинениям в свой адрес, хотя конечно, вряд ли он бы их пережил. Но Анжела вовсе не считала его виноватым. Она верила в него, в то, что он сможет найти выход, и это наполняло его сердце радостью и горечью одновременно.
Радостью от того, с каким теплом она о нем говорила, как счастлива была тому, что сможет с ним увидеться.
Горечью, потому что он боялся провалиться, и не оправдать ее ожидания.
Дэймон больше не считал их маленькое путешествие в Париж пустой тратой времени. Волшебный артефакт был действительно ценным приобретением. И дело тут вовсе не в поцелуях.
Конечно, возможность целовать Анжелу, не вредя ее душе, окрыляла его. Ведь раньше он не мог бы рассчитывать на что-то подобное. А поцелуи с ней были самым чудесным, самым невероятным ощущением, которое он испытывал за все свое долгое существование. Они были его личным раем, тем, ради чего хотелось жить, что никогда не сможет надоесть.
Но куда больше его радовало то, что теперь, нося кулон, Анжела чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Она была чуткой натурой, склонной к состраданию, желанию помочь всем на свете. И последние события, обрушившиеся, словно снег на голову, тревожили ее. Она переживала и расстраивалась за всех людей разом, за то, что уже случилось и то, что еще только должно было произойти.
Дэймону было больно видеть ее печальной и он изо всех сил старался ее утешить, успокоить, но обычно у него это плохо выходило. Однако с тех пор, как она стала носить медальон, ее сердце наполняла одна лишь радость, и это было куда как лучше.
Окончив разговор и повесив трубку, Дэймон вернулся за работу, не теряя больше времени. И хотя он был предельно сосредоточен и листал книги с совершенно невозможной для обычного человека скоростью, это не мешало его мыслям раз за разом возвращаться к Анжеле.
На самом деле, она не покидала его голову очень давно.
Он знал ее, еще с прошлой своей жизни, и это было странно. Казалось, совсем недавно, она была лишь дочерью его подопечной, а потом, в один миг, стала для него целым миром.
Миром, от которого он должен был держаться подальше. Ведь вряд ли бы кто-то понял его чувства. Взрослым мужчинам не позволительно питать слабость к школьницам. И от невозможности быть рядом, от того, что он был вынужден притворяться, наблюдая за тем, как на его место встает другой Ангел, он страдал, а его сердце буквально разрывалось на куски.
Анжела...
Дни, когда он мог видеть ее, моменты, когда она улыбалась, озаряя все вокруг... все это было для него ценнее предыдущих тысячелетий. Тогда он понял, что до встречи с ней совершенно не знал, что значит жить по-настоящему.
Она определенно была особенной. Добрая, самоотверженная, храбрая... и такая красивая. Слишком чудесная, слишком хрупкая, чтобы спокойно позволить Смерти забрать ее. Та, которую всегда хочется защищать. Оберегать, несмотря ни на что, наплевав на все законы и преграды.
Как он, собственно и сделал.
И вот теперь, все вернулось, и он снова должен спасти ее...
Он сможет найти выход...
Он обязан придумать хоть что-нибудь...
Руки, листавшую книгу, ускорились, и казалось от страниц вот-вот пойдет дым – так быстро они мелькали.
Заканчивая с одной, он принимался за новую, и им не было конца. Хотя бы в одной должно было найтись то, что необходимо.
***
Люцифер довольно улыбался, привычно пряча лицо в темной глубине капюшона. Все те дни, что он старательно избегал эту рыжую девчонку, были одной из частей его плана.
Еще один кусочек паззла, который он уже положил на свое место. Вина и скорбь так ясно читались на его лице, когда он пересекался с ней, что не оставляли сомнений по поводу его чувств. По крайней мере, для этой девчонки. Потому что истинные его намерения знал только он сам.
Он прекрасно умел изображать. Научился за тысячи лет скитаний по миру так же, как и всем остальным навыкам, безусловно, полезным. И если он хотел кому-то показать раскаяние, то отмерял его столь тщательно и отыгрывал так искусно, что ни у кого бы на этом свете не возникло сомнений в его искренности. По крайней мере, до тех пор, пока они не узнавали, кто же он такой.
И вот сейчас он оказался как никогда близко к завершению своего плана. То, к чему он шел так долго, стремительно приближалось. Картина, которую он рисовал, тщательно вымеряя каждый штрих, теперь почти окончена. И от развязки его отделял лишь один короткий день.
Уже завтра все должно было решиться. Стоит только Дэймону вернуться в Сэнт Хиллз, и все пойдет по написанному сценарию. Отчасти, его даже забавило то, что своими нелепыми мерами, своей беззаветной любовью и стремлением оберегать, этот Падший Ангел только приближает неотвратимый Конец.
Правда, перед громким финальным спектаклем, у него оставалось еще одно небольшое дело. Он специально отложил его на самое раннее утро, потому что это было оптимальным временем.
Короткий разговор с Анжелой, и дальше все покатится лишь с увеличивающейся скоростью, точно огромный снежный ком. Ком, который уже никто не сможет остановить, потому что он рассчитал все варианты.
И ждать оставалось совсем недолго.
Глава 21.
Выходной, столь долгожданный и желанный, начался для Анжелы полнейшей неожиданностью.
Девушка проснулась от навязчивого ощущения чужого взгляда. Прежде, когда она еще только познакомилась с Дэймоном, такое ощущение случалось у нее довольно часто. Ведь он всегда за ней приглядывал, даже когда держался на расстоянии. Поэтому, ее сердце радостно затрепетало, ведь это означало, что сегодня он все же смог приехать раньше.
Улыбаясь, Анжела, потянулась.
– Хорошо, что ты все-таки передумал, – промурлыкала она и открыла глаза, вставая с кровати.
Но тут же упала обратно.
В комнату пробивался бледный свет серого неба, на котором еще только занимался рассвет. И в этом свете, освещенная со спины, с распростертыми сзади крыльями, стояла ужасно знакомая фигура.
– Передумал на счет Апокалипсиса? Прости, крошка Беллз, к сожалению этого не будет, – он покачал головой.
Его тон был насмешлив, хотя сейчас за ним и чувствовалась вина.
– Люцифер? – Анжела, наконец, оправилась от удивления и смогла выдавить хоть слово.
– Неужели ты окончательно проснулась? Да, это именно я. Неожиданно для тебя, верно? Прости, что без предупреждения.
