Как обычно, на нем была одета белая борцовка, которая не мешала появляться его крыльям и Анжела была этому рада. Несмотря на то, что отношения между ними стали куда как теплее, чем прежде, видеть его заросшую седыми волосами грудь девушке вовсе не хотелось.
Но все же, ей было бы куда как уютнее, если бы он оставил свои крылья скрытыми. Они ее безумно пугали. Хотя, девушка и видела их всего несколько раз, но этого было более чем достаточно. Пожалуй, если она все же останется в живых, то навсегда запомнит эти перья. Черные, точно уголь, с обломанными, крошившимися краями, они нагоняли какой-то животный страх, сравнимый с тем, что она испытала, когда Самаэль снял свои барьеры. Хотелось убежать, или спрятаться куда-нибудь, лишь бы только их больше не видеть.
– Если очень хочешь, то я могу их спрятать, – заметил он, проследив за ее полным страха взглядом, – но тогда, потом тебе придется смотреть на сам процесс материализации. Конечно, кровь теперь из них не брызжет так, как раньше, да и я не падаю в конвульсиях от мучительной боли, но мне говорили, что это все равно выглядит довольно жутковато.
Анжела сглотнула и, моргнув, отвела взор.
Спустя минуту она, наконец, обрела дар речи:
– Нет, все в порядке. Можешь их оставить.
– Как скажешь, – тон был безразличным, но казалось, он вздохнул с некоторым облегчением.
Анжела видела, как тяжело этот процесс дается Дэймону, и даже представить не могла, насколько же хуже дела обстоят у Люцифера. Гораздо хуже, очевидно, раз он сжег перья, хотя он сам и утверждал, что теперь ему намного легче, девушке отчего-то с трудом в это верилось. Может, просто он научился скрывать боль, как и остальные свои эмоции, под маской насмешливости. В любом случае, Анжеле не хотелось причинять ему неприятности.
Сам Люцифер стоял, глядя в пол, и будто пытался собраться с мыслями. Девушка терпеливо ждала, когда же он заговорит первым.
– Анжела, – наконец выдохнул он, но снова замолк, печально опустив голову.
– Да? – откликнулась она.
– Прости меня, – он покачал головой, – прости за печать.
Насмешки, за которой он обычно прятался, сейчас не было. Он был предельно серьезен.
– Все в порядке.
– Ты же знаешь, я просто не мог иначе. Я должен сделать это ради Лилит, ради той, которую я люблю. Мне очень жаль.
Сейчас он выглядел таким печальным, но и одновременно готовым бороться дальше, что Анжела, которая всегда отличалась особым состраданием, подошла к нему, взяв за руку, сжав ее в успокаивающем жесте.
– И у меня есть к тебе просьба, – он смотрел на Анжелу с удивлением, и она чувствовала, как дрожат его пальцы.
Казалось, уже давно никто не проявлял к нему такого сочувствия и он просто не мог поверить в это. Еще бы, если он сторонился Ангелов и людей тысячи лет, а его последний и, надо сказать, единственный друг затерялся где-то в Сибири так давно, что это было даже не в счет.
– Говори, – девушка с готовностью кивнула, – я исполню ее, если это только в моих силах.
– О, в твоих, не беспокойся. Я бы не стал просить невозможного, – он покачал головой, – я знаю, что Аластэйр... Дэймон сегодня возвращается. И что вы планировали встретиться.
– Да, но откуда ты это знаешь?
Не сказать, что Анжела особо удивилась его осведомленности, или, что это было ей неприятно. Скорее она спросила просто по инерции.
– Не важно, откуда. Они с Крисом еще не смогли найти никаких подсказок, кроме того, о чем я тебе уже говорил. И вряд ли найдут.
– Разве ты не должен радоваться этому? – она улыбнулась, надеясь его ободрить, но, кажется, сделала только хуже.
Взгляд его наполнился болью и печалью. Он выдернул свою руку и отвернулся.
– Не стоит так говорить. Ты мне нравишься, ты необыкновенная девушка. И я все же не ошибся. Ты похожа на нее. Похожа больше, чем кто-либо в этом мире. И не только внешне, хотя и это у тебя есть. Но еще ты такая же храбрая, как она. Самоотверженная, добрая. Полная сострадания и способная понимать то, что не дано другим. И мне жаль, по-настоящему жаль, что все это тебя коснулось и теперь ты вынуждена участвовать в этом, – он говорил быстро и голос его дрожал.
– Люцифер... – Анжеле хотелось его утешить, но она не знала как.
Его слова тронули девушку.
– Подожди, я не закончил. Еще мне действительно нравится твой отец. Он хороший человек и добрый друг. Знаешь, кроме Татьяны у меня не было других друзей, до этого времени. И я так рад просто говорить хоть с кем-то, кто не считает меня монстром, не убегает от меня со всех ног, не обвиняет во всех смертных грехах. Это действительно, словно лучик света для меня. Если бы я мог, если бы у меня только был выбор... возможность решить все это как-то по-другому, не задействовав тебя, то я бы обязательно сделал это. Но я не могу. После этого ты попадешь в лучший мир, хотя я и предпочел бы другой путь. Но Лилит без этого навсегда останется в Чистилище. Я просто не могу допустить подобное. Извини меня.
Он повернулся к Анжеле, и на его щеке блестела слеза, крупная и прозрачная, переливающаяся, точно драгоценный камень.
– Все... – у девушки просто перехватило дух, а сердце сжалось от жалости и сочувствия.
Она и сама готова была разрыдаться, но пока все же держалась.
Прокашлявшись, она с трудом выдавила из себя дрожащим, от сдерживаемых слез, голосом:
– Все в порядке, Люцифер. Я действительно тебя понимаю. И ты в этом уж точно не виноват. Если кого и винить, то только их.
Она кивнула наверх.
– Ты действительно необыкновенная, – казалось, он собрался, спрятав эмоции подальше.
Минута слабости прошла, и взгляд стал тверже.
Анжела молчала, не зная, что сказать. Она действительно сочувствовала ему. Он смог многое вынести. Ей хотелось его как-то утешить, но она совершенно не знала, как это можно сделать. А еще ее тронуло то, что он вот так открылся перед ней. Доверил ей свои чувства. В конце концов, не каждый может похвастаться тем, что видел слезы самого Люцифера, великого Первого Падшего.
– Знаешь, я ведь действительно люблю Дэймона и на многое бы пошла, если его жизни грозила бы опасность, – наконец проговорила она, улыбнувшись, но улыбка вышла слишком печальной, – думаю, я попыталась бы сделать для него все то же самое, что ты делаешь для Лилит.
