— Вон пошла. Видеть тебя больше не хочу. Никогда.
Орчанка захлопала глазами, явно пытаясь уложить в своей голове новость, которая туда просто не помещалась. Ну да, я же часто говорила про увольнение. И не ей одной.
А внутренняя стерва к тому же права: меня все принимают за настоящую тряпку.
— Но… как же… а если я расскажу?!
О да, рассказать о том, что я действительно чокнутая — это отличная идея.
— Тогда готовь свою задницу. Для долгого сидения в зале суда, — вкрадчиво, почти ласково произнесла я. — Соглашение о неразглашении, милочка. Я заберу у тебя все, вплоть до нижнего белья, только рот посмей открыть.
Вот почему-то эту угрозу мерзкая девчонка восприняла всерьез.
— Я… Я пойду…
Вслед уходящей Сафире я смотрела с таким удовольствием, таким невероятно большим удовольствием…
Да! Я сделала это! Я действительно ее уволила! Наконец-то!
Разумеется, позорное изгнание Сафиры ничего в моей жизни не изменило, все те же проблемы, однако стало как будто легче дышать. Я почувствовала себя повелительницей мира и даже сбросила целых три звонка от Мика, которому изгнанная нерадивая телохранительница, разумеется, тут же нажаловалась. Потому что… Ну, в самом деле, почему бы не побежать ныть к агенту, если знаменитость выставила за дверь?
«Да ты просто невероятно жалкая, — снова принялась мерзко ржать надо мной субличность. — И ты ведь совершенно ничего не знаешь. Совершенно ничего. Глупая кукла».
Да у нас тут есть тонкий намек, что как раз она-то знает все и даже больше.
— Ну, раз ты такая прозорливая и великомудрая, так поделись высшим знанием, — вполголоса обратилась я к своей шизофрении, выходя на улицу.
Такси. Ненавижу такси, но не автобусом же ехать в самом деле…
— Ларэ Уиллер, погодите! — окликнул меня… каэ Неро. Какого демона тут каэ Неро появился? Он же теперь вроде как Николсона телохранитель!
Я на всякий случай ускорила шаг, желания общаться с пантерой у меня не было, необходимости — тоже.
— Ларэ Уиллер, если вы сейчас поедете одна, меня завтра найдут в канаве по частям!
А вот это уже самую малость интересно. Я даже соизволила остановиться, чтобы послушать кто и почему в случае моего неповиновения избавится от Хитама каэ Неро.
— Стало быть, на самом деле вы ручной котик Милада? — широко и зло улыбнулась я, поворачиваясь к моей первой неудачной попытке взаимодействовать с телохранителем.
Наверное, получилось достаточно внушительно даже для взрослого самца леопарда: оборотень как-то весь подобрался и замер на месте, даже не пытаясь приблизиться.
— Вы… Почему вам настолько не по душе ларо Милад? Он ведь… он проявляет заботу по отношению к вам…
Тут уж я начала смеяться вместе с альтер эго. Это до дрожи забавно звучало: смех внутри, смех снаружи, жаль, оценить никто, кроме меня самой, не в силах.
— То есть снова отправить ко мне вас — это проявление заботы? — осведомилась я, весьма красноречиво усмехаясь. — Правда? Вы сами-то в это верите? Вы вообще когда-нибудь до встречи со мной работали телохранителем, ларо каэ Неро?
Кот как-то странно улыбнулся и виновато развел руками.
— Поймали, ларэ Уиллер, вы у меня первая в этом смысле, телохранитель из меня аховый, не обучен этому ремеслу.
Я закатила глаза.
— Ну хотя бы в чем-то я у вас первая. И знаете, впечатления соответствующие. Так что пошел вон, кот драный. Приблизишься — напишу заявление в стражу о преследовании. И мне все равно, если вас вдруг найдут в канаве по частям. Передайте, что Милад может поцеловать вас в… Уточнить, куда именно?
Каэ Неро замялся, вероятно, размышляя, как же теперь быть, а потом как-то хитро оттеснил меня к стене и просто скрутил, заломив руку за спину. Я шипела сквозь зубы проклятия, но в таком захвате особо не подергаешься, если честно.
— Я очень извиняюсь за свое поведение, ларэ Уиллер, но пантера не кошка, у меня нет девяти жизней, чтобы понапрасну ими рисковать, — примирительно бормотал кот, волоча меня в сторону гаража. — Я вас лишь до дому доведу — и только. А там уже убивайте кого душе угодно.
Утешил так утешил.
— И, вообще, такие пожелания передавать ларо Миладу следует лично, чтобы лично же от него и огрести.
Равноправие полов? Свобода воли? Нет, обо всем этом никто из моих новых знакомых даже и не слышал. Я словно бы провалилась в портал и попала на несколько веков назад, когда у женщин было не так уж и много социальных ролей, а свободы — и того меньше.
— Как вы втерлись в доверие к моему агенту?! Рекомендации…
Они с самого начала брали меня в очень аккуратные, грамотные клещи!
— Ой, да не переживайте вы так. Орк не эльф, надуть его — раз плюнуть. Он даже толком рыть ничего не стал, а агентство, где я числюсь, возглавляет кахэ из вассального по отношению к Эррис Дома…
В общем из всей этой тарабарщины я поняла для себя главное: кахэ давно захватили весь мир, но поскольку они решили не развешивать по улицам свои флаги и официально смещать правителей, представители других рас сделали вид, что вообще ничего не произошло. Вот каэ Неро, к примеру, точно ничего не напрягало, ну, кроме меня: уже в машине, улучив момент, когда оборотень расслабился, я сумела-таки расцарапать наглую рожу. Заживет, конечно быстро, но вопли, плавно переходящие едва не в визг, останутся в памяти навечно. Оборотень же, в свою очередь, не мог причинить мне, как фертильной самке, какого бы то ни было вреда. Чем не повод оторваться?
— За это мне точно полагается доплата, — проворчал уже после свершения моей мести оборотень, с тоской разглядывая свою изрядно подранную физиономию в зеркале заднего вида.
Ради новой моды и новой роли я носила довольно-таки короткие ногти, но умеючи можно и такими нанести большой ущерб.
— У Милада просите, — кровожадно ухмыльнулась я.
Весь мой вид говорил о том, что оборотень еще легко отделался: я ведь могла и в глаза целить. Они бы тоже в итоге восстановились, но это наверняка была бы долгая и увлекательная история.
— Значит, и вы тоже знаете, что я… — заканчивать фразу я не стала, не собираясь раскрывать то, что для каэ Неро могло все еще оставаться секретом. Впрочем, вряд ли. Он же был моим первым телохранителем, и пусть охранник из него так себе, однако сыщик наверняка получше. Каэ Неро мог вообще первым заметить мои «переключения» с личности на личность.
— Про ваш дар я, разумеется, знаю, — не разочаровал в плане осведомленности кошак, украдкой шипя от боли. — Могу выразить сочувствие. Если оно нужно, разумеется.
— Нет.
В сочувствии я на самом деле нуждалась и очень сильно. Внутри все будто саднило от тупой боли и ощущения полного безысходного одиночества. Но только искреннее сочувствие утишает боль, а дождаться хотя бы толики поддержки от тех, кто знал о моей беде — было все равно, что ждать дождя посреди пустыни. А тех, кого я называл друзьями, я предпочитала своими бедами не загружать. Проклятый замкнутый круг без надежды на выход.
