Меня затошнило. Желудок сжался в холодный комок и пополз к горлу. Слишком уж высокую цену пришлось заплатить младшему сыну Альфреда Блейка за попытку отомстить. Как по мне, так оно точно не стоило.
— Дин знает? — выдавила я с трудом.
Как он переживет гибель брата? Я не представляла. Что бы ни творил Джеффри, он был единственной семьей для Дина.
— Мальчику сообщили, — сухо сообщил папа. — Мне сказали, он держится.
Держится он, как же. Как можно держаться, потеряв родного брата?!
— Папа, мне нужно к Дину! Прямо сейчас! — воскликнула я, оглядываясь в поисках халата, который можно накинуть на больничную пижаму.
Дин сейчас рядом, в соседней палате, и мне следует быть рядом с ним! Ведь у него больше никого не осталось.
— Джейн, судьбу Дина Купера решает полиция! — схватил меня за плечи папа и толкнул к кровати. — Ложись и выполняй предписания целителя Синклер, а мальчишку оставь его судьбе. Он достаточно наворотил, уж поверь мне.
Я уселась на постель и беспомощно уставилась на отца, чувствуя, как по щекам потекли слезы бессилия.
Дин… Да, он сделал много такого, что запрещает закон, но он ведь хороший человек! Разве нельзя чем-то помочь ему?!
Папа тяжело вздохнул и поспешил выйти из палаты, спасаясь от моих слез.
Кажется, он собирался повторить еще одну свою ошибку…
Глава 15
Паук явился ко мне ближе к обеду и вместе с младшим братом. Полагаю, Александра он взял с собой для алиби. Сам Брендон был облачен, как и я, в лазаретскую пижаму, значит, и его потрепали. Осознав это, я в панике начала оглядывать Фелтона.
— Успокойся уже, — махнул рукой Брен, попытавшись улыбнуться. Не удалось. — Жив, цел. Тебе досталось куда больше.
Мне досталось… Ну, что поделать, моя фамилия — сама по себе корень всех бед. А вот Брендон пострадал как раз за компанию, потому что влез в неприятности за компанию со мной, невезучей Джейн Лестер.
Пока я металась вокруг него, Брендон только вздыхал, но покорно позволял мне делать то, что я считаю нужным. Разве только смотрел слишком уж пристально и даже мигал куда реже обычного. Причину этой странности Александр понял раньше меня и тут же озвучил.
— Да целуй уже ее, — буркнул Лекс, тактично отворачиваясь, — смотреть не стану.
И, как ни странно, Брендон действительно целует, при этом так стискивая в объятиях, что мне дышать удавалось через раз. Ну вот, нужно было попасть в лазарет, чтобы Брендон немного оттаял. Хотелось бы найти менее болезненный рецепт…
Но приятная часть закончилась быстро, и Паук перешел к разбору полетов и это… да, это оказалось чертовски неприятно.
— Господи, вот какой черт тебя понес в актовый зал?! — принялся разъяренным шепотом отчитывать меня мой драгоценный и единственный, гневно сверкая глазами.
Я потупилась, и начала перечислять все с самого начала: и как меня похитил Джеффри, и как Дин явился спасать…
— Брен, что собираются делать с Дином? — спросила я в итоге у Брендона.
Сейчас судьба кузена волновала меня куда больше даже того, что собирались делать с министром Ларсоном. Тот, в отличие от Джеффри, выжил, хоть его и удалось скрутить.
— Папа говорил про полицию… Но разве можно отдавать Дина полиции?
Лекс пожал плечами и напомнил про прежние «подвиги» кузена, за которые, по-хорошему, ему светило не меньше пяти лет, и то только потому, что большую часть доказать практически невозможно.
Я готова была разрыдаться от беспомощности. Проблема была в том, что… да, Дин был преступником.
— Полиция в этом случае означает тетю Даф, — обронил равнодушно Брендон, на мгновение коснувшись моей руки. — И в свете всех талантов Дина, она найдет ему лучшее применение, чем долгий тюремный срок. К тому же они с дядей Кираном по-настоящему привязались к Куперу.
Я посмотрела на Брена с надеждой и спросила:
— Ты уверен?
Нервно рассмеялся Лекс, старательно игнорируя возмущенный взгляд старшего брата. Храбрец, даже мне не по себе сделалось.
— Да ни в чем он не уверен. Старшие собрались в палате у дяди Кассиуса и битый час друг на друга орут. Даже целителя Синклер не побоялась, хотя та и пыталась их утихомирить.
Я тут же всполошилась, сообразив, что именно сейчас судьба Дина, красавца и таланта Дина, в очередной раз может решиться не самым лучшим образом. А я в палате прохлаждаюсь! И не настолько мне и плохо! Вот тапочки только найду… И куда только запропастились?! Хотя черт с ними, так пойду!
Бросить Дина без помощи просто нельзя! Не бросил же он меня, когда мне требовался совет, нужна была жилетка или моей жизни угрожала опасность?! И пусть Дин проник в университет и притворялся столько времени ради Джеффри, но по отношению ко мне всегда вел себя как старший брат! Настоящий старший брат, такой, о каком только мечтать можно!
— Брен, она собралась идти ругаться со старшими, — почти испуганно сказал Лекс, оглядываясь на Паука.
Тоже мне открытие века.
— Именно, — согласился с братом Брендон, равнодушно глядя за моими скорыми сборами.
Александр округлил глаза.
— И ты не собираешься ее остановить?!
Брендон покачал головой.
— Я же не самоубийца, чтобы вставать между Лестер и ее целью. Она и меня не пожалеет, если вмешаюсь.
Возмущенно посмотрев на этого невозможного типа, я ударила его по плечу. Придумал тоже: его не пожалею.
— Вот видишь, — прокомментировал Паук и очень достоверно изобразил смирение перед жестокой судьбой в моем лице. — Лучше понаблюдаю со стороны за стихийным действием.
Я с укоризной посмотрела на это воплощение злоязыкости и вздохнула. Мама говорила, что главным достоинством женщины является смирение. Наверное, она была права, и, выходит, со мной все вообще плохо.
— Вот и правильно! — решительно заявила я и вышла из палаты.
Найти старших оказалось плевым делом: следовало просто идти на звук раздающихся криков. Ругались родственники с огромным удовольствием.
— И все-таки ты псих, Брендон, что решил связаться с этой фурией! — пробормотал себе под нос идущий следом за мной Лекс.
Паук только хмыкнул и ничего не сказал. Зато я молчать не стала:
— Александр Фелтон, я тебя, конечно, люблю, но по шее дать могу. Не веришь — спроси у Солнышка.
И вот после этих слов Брендон все-таки рассмеялся. А меня зло взяло. Там с Дином беда, а мой парень ржет как полковая лошадь. Мне почему-то упорно казалось, будто Брен все знает наперед, ему открыты все причины и следствия, и он потешается над всем, взирая на ситуацию как всегда со стороны. Вот же гад. Любимый гад.
