По эффективности это вряд ли стоит ему больше досадливого комариного укуса, но Коряга все равно очень мастерски натурально морщится и даже делает вид, что едва удержался на ногах. А потом, когда я снова очень некстати расслабляюсь, исполняет угрозу и… действительно в одно движение взваливает меня на плечо! Легко и непринужденно, как будто я вешу не больше тряпичной куклы!
На прощанье мне остается только крикнуть работнице ЗАГСа, чтобы она позаботилась о цветах - будет очень жаль, если мой свадебный цветочный омут пропадет, так толком и не порадовав еще хотя бы чью-то душу.
Я даже почти толком не помню, как сначала оказываюсь в салоне автомобиля. Только слышу недовольное ворчание Коряги, что именно сегодня, когда водитель бы пригодился как никогда кстати, он решил сам сесть за руль. Еще и подшучивает, обращаясь к шлейфу моего платья, который по-мужски грубо пытается как-то впихнуть мне под ноги:
— Считай, приятель, что ты поживешь еще минут… гммм… тридцать.
— Супружец, вы эти свои неандертальские замашки лучше оставляйте в холостяцкой жизни! - Я откидываюсь на спинку сиденья и все-таки с наслаждением скидываю туфли. Каблуки, даже если они на устойчивой колодке самых красивых туфлей в мире, определенно не та обувь, которую я готова носить на постоянной основе.
С победным выражением лица Коряга, наконец, запихивает в салон авто последний край шлейфа, но прежде, чем захлопнуть дверцу, на мгновение зависает надо мной, заставляя запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
Почему-то именно в этот момент передо мной проносятся все бессонный часы вчерашней ночи, когда я ходила из угла в угол и раз за разом прокручивала в голове каждую пережитую рядом с ним минуту. Начиная с самой первой - когда он впервые появился на пороге приюта с тем ужасно пафосным букетом. Я шаг за шагом прошла все наши разговоры и даже не удивилась, что помню их почти дословно. Что с удивительной точностью могу воспроизвести в своем воображении точный цвет его стальных глаз, потому что помню, что в них у него серебристые крапинки, и только у дальнего края правой радужки есть маленькая темная точка. Что помню аромат его кожи, и он меня не раздражает, как это случалось раньше с почти всеми мужчинам, которые встречались на моем пути.
Я хотела бы сказать, что вчерашней ночью у меня случилось, пожалуй, самое яркое осознание за всю мою «далеко за тридцать» жизнь. Но на самом деле я просто прозрела, что все это время, даже когда он так нагло вторгся в мой покой с идиотским букетом (кстати, на эту тему нам надо бы поговорить отдельно!), невыносимый лунник всецело и безапелляционно завладел моим сердцем и, что куда важнее, моими мыслями. Хотя все это время я довольно успешно занималась глубочайшим самообманом.
— Вы в курсе, что я, человек, который никогда и ни ради чего не жертвует священным неприкосновенным правом шестичасового сна, вчерашнюю ночь провела в безобразной бессоннице из-за мыслей о вас? - У моих слов самый невинно-романтический подтекст, но почему-то, когда взгляд Коряги чуть-чуть темнее, я непроизвольно прикусываю нижнюю губу и, увлажнив ее языком, медленно освобождаю.
— Марго, должен вас предупредить, что вы сейчас еще больше рискуете своим платьем. - Муж наклоняется ко мне еще ближе, и я ничего не могу поделать с желанием снова оказаться в его крепких руках и провести пальцами по плечам, которые едва влезают в дверной проем весьма крупного авто. - А я вынужден признаться в грязном намерении устроить вам еще одну бессонную ночь.
Я медленно щурюсь, пока его лицо не становится немного расплывчатым.
Слегка подаюсь вперед.
Приоткрываю губы.
— Господи, лунник, может, выполнишь уже хоть одну свою угрозу?
Надо ли говорить, что эту угрозу он выполнил.
С лихвой.
И мне впервые в жизни было плевать на то, что утром мы проснулись на полу в гостиной, «укрывшись» каким-то жутко антикварным гобеленом.
Глава сорок третья: К’Рэйг
Впервые в жизни я просыпаюсь не по будильнику. И точно не по «внутренним часам», которые обычно работают даже точнее швейцарского хронометра, который ношу на руке.
Я открываю глаза от приятного щекотки в груди, которая медленно, какой-то неуловимой теплой волной перетекает выше - к кончику носа. Несколько секунд пытаюсь подавить желание чихнуть, но терплю сокрушительное фиаско и все-таки чихаю.
Приятная тяжесть на груди мгновенно ослабевает - и через мгновение надо мной нависает сонное лицо Марго, окруженное облаком растрепанных черных волос. Взгляд у нее такой испуганный, что мои ладони уже на автомате ложатся ей на плечи.
— Что это… было? - спрашивает вполне осознанно, но еще заплетающимся языком. - Нас снова трясет?
— Разве что мой непростительно громкий чих. - Поглаживаю ее плечи успокаивающими движениями вверх-вниз и почти готов признать себя старым извращенцем, потому что даже этого целомудренного контакта с ее кожей достаточно, чтобы мои мысли снова перетекли в направление… Как там она вчера сказала? Влажных мечт?
Марго сначала с облегчением вздыхает, потом смотрит на меня с таким укором, что ее лицо в это мгновение впору патентовать и использовать для каких-нибудь социальных баннеров. Я поджимаю губы и позволяю своим ладоням медленно перебраться на ее спину, а оттуда - ниже, на талию, до крутых бедер. Поглаживаю, успокаиваю, пока ее напряжение не начинает таять буквально под кончиками моих пальцев.
— Супружец, в ваши-то годы такое рвение заслуживает венка из лавровой ветви, - Марго сладко зевает и снова растягивается у меня на груди, - но проявите сострадание - у меня все тело болит от вашего… усердия!
На этот раз сдерживать смех намного сложнее, так что я все-таки устраиваю ей землетрясение - правда, только на моей груди.
В эту минуту не хочется думать ни о чем плохом, но у меня слишком громко и настойчиво уже несколько минут кряду звонит телефон, а это может быть один человек - тот, которому я лично сказал звонить мне сразу, как только он раздобудет информацию. Значит, придется сделать невозможное - оставить мою молодую жену, чтобы заняться тем, что я мысленно уже назвал своим «свадебным подарком».
Аккуратно выползаю из-под нее, аккуратно беру на руки и собираюсь отнести на второй этаж, чтобы уложить в кровать, но Марго протестующе ворчит и невнятно машет рукой в сторону ближайшего дивана.
— Бросьте меня вон туда, - разбираю в ее сонном бормотании.
— Кровать удобнее, - хмыкаю себе под нос, но, наученный горьким опытом, делаю так, как она просит. Если отношения с этой женщиной и научили меня чему-то, так это умению больше не вступать с ней в споры, где я все равно буду проигравшей стороной.
— Ваше это «отнести в постель после бессонной ночи» - такая банальность. - Марго подтягивает под голову диванную подушку и едва заметно улыбается, когда укрываю ее пледом. - Ни одна нормальная женщина не хочет, чтобы, когда она только и мечтает о том, чтобы выспаться, ее таскали по дому, словно бревно. Чему это вы там усмехаетесь, Коряга?
