— Прости, - я делаю шаг вперед, обнимаю его за талию и кладу голову на грудь. Тут у него уверенно и сильно бьется сердце. Огромное, не человеческой доброты и терпения сердце. Я не позволю, чтобы грязь моего прошлого оставила на нем хотя бы крохотную царапину. - Машу хотят удочерить. Это пока только первая встреча, я не хочу ничего форсировать, ты же знаешь. Сначала нужно посмотреть семью, послушать, понюхать, чем живут и дышат.
— И сейчас ты скажешь, что тебе нужно ехать именно сейчас? - угадывает муж.
Я тихонько киваю, пытаясь придумать вескую причину, чтобы отказаться от водителя. Но это бесполезно - после того случая Коряга больше никогда в жизни не отпустит меня без сопровождения хотя бы личного водителя (и телохранителя в одном лице). Так что даже не буду начинать эту тему, чтобы не напороться на подозрения.
— Кажется, я уже жалею, что решил быть понимающим мужем. - Он в шутку «стучит» меня подбородком в макушку, а потом нехотя разжимает руки, выпуская на свободу. - Только, Марго, будь на связи, хорошо? Обещаю не донимать тебя сообщениями и звонками, но я точно не буду в порядке, если вдруг ты не снимешь трубку.
— Обещаю быть лапочкой, - из последних сил улыбаюсь я и тут же пробкой вылетаю в дверь.
Я должна защищать свою стаю.
Всегда. В особенности от уродливых теней своего прошлого.
Глава сорок пятая: Марго
Водителя я прошу остановить около «МАКа». Он не задает лишних вопросов, но, когда пытается следовать за мной, я успеваю остановить его вытянутой рукой.
— У меня конфиденциальная встреча. Господин Шад’Фар в курсе. - Протягиваю телефон с видом человека, который готов оскорбиться в ответ на недоверие. - Можешь позвонить ему и сам все спросить.
Он, конечно, перезванивает, бросает пару коротких фраз и со словами «Я буду ждать вас у двери» возвращает телефон обратно в мою раскрытую ладонь.
Выдыхаю и скрываюсь за дверью, радуясь, что окна «МАКа» выходят на другую сторону и отсюда невозможно увидеть, куда я села. Внутри, пробиваясь через давку голодной и веселой молодежи, прошу кого-то из сотрудников провести меня через заднюю дверь. Старательно корчу испуганную женщину, которая пришла на неудачное свидание с поклонником из «Тиндера». Наугад тычу пальцем в парня, который сидит в гордом одиночестве - у него и правда странный вид, особенно странная конструкция из дредов на голове. Сотрудница «МАКа» тут же проникается к моей проблеме и, пока ведет меня короткими узкими лабиринтами через подсобку и кухню, жалуется, что однажды точно так же напоролась на «придурка, который вербовал ее в секту Великого Спасителя».
— Девочки должны держаться вместе, подруга, - подмигивает мне на прощанье, и я бросаю что-то аналогичное в ответ.
С этими угрызениями совести я справлюсь потом, когда решу более насущные проблемы.
«Там, где все закончилось» - так сказал Локс, хотя теперь эта сволочь называет себя «Лаксом», и мне противно от одной мысли, скольких еще людей он мог одурачить точно так же, как меня. В последний раз (сейчас это кажется событием какой-то другой моей жизни) мы виделись в маленькой забегаловке, чье название давно стерлось из памяти. Теперь на этом месте что-то вроде «карманного» музея андеграундного искусства. Проще говоря - никому не понятная локация, в которой собирается никому не понятная публика. Аврора как-то говорила, что в каких-то узких кругах ходят слухи, будто там ведут переговоры с продажными чиновниками.
Я только подхожу к двери, а охранник у входа ужа снимает с крючка заграждающий канат и молча впускает меня внутрь. За дверью, в мрачном коридоре с тусклыми красными светильниками на потолке, поджидает бледная мужская особь неопределенного возраста.
— Господин Лакс ждет, - говорит бледным голосом и становится у меня за спиной, как будто исполняет команду отрезать все пути к отступлению.
Хорошо, что бежать я не планирую.
Разве что старая тварь выпросит перегрызть ему глотку. В любом случае, морально я готова даже к такому исходу.
Локс занимает маленький кабинет на втором этаже - мы идем туда по такому хитросплетению лабиринтов из разных идиотских скульптур и экспозиций, что начинает кружиться голова. Так что я снова немного в раздрае, когда за моей спиной тихо и безапелляционно закрывается дверь.
— Марго. - Лунник лениво развалился на пафосном кожаном диване, который занимает чуть ли не треть всего помещения. - Вот уж не ожидал, что годы сделают тебя такой… аппетитной.
Меня окатывает ядовитым приступом тошноты, но нечеловеческим усилием воли все-таки заставляю себя стоять на месте. Ни шагу назад. Ни единого намека на то, что подонку удастся меня сломать. Много лет назад у него это не получилось, уступить и побежать теперь было бы просто стыдно.
— Что тебе нужно на этот раз? - Мой голос звучит холодно и уверенно.
И луннику это явно не по душе, раз он так щурится и кривит тонкие сухие губы.
— Просто поговорить, - как бы нехотя отвечает он и вальяжно похлопывает ладонью по кожной подушке дивана как раз возле своего бедра. - Присаживайся.
— Пошел ты знаешь куда…?! - шиплю сквозь сведенные злостью зубы. - Оставь в покое моего мужа или, клянусь, я сделаю так, что отсюда тебя вынесут вперед ногами и с вырванным сердцем!
Злость клокочет во мне так сильно, что я почти чувствую ее в кончиках пальцев.
Но Локс только сально лыбится и разваливается на своем «троне» с видом абсолютного победителя.
— Мне определенно нравятся твои метаморфозы, деточка. Настолько, что я даже готов пойти против своих… гмм… предпочтений и сделать тебе предложение, от которого ты, моя самоотверженная маленькая девочка, не сможешь отказаться.
В одном этом предложении больше паскудства, чем мне встречалось за все последние годы.
Много лет назад этот мерзкий слизняк протягивал ко мне свои поганые руки и точно так же, с таким же искаженным похотью лицом уговаривал «деточку» согласиться на его предложение. Мои внутренности связываются в холодный узел, когда я вспоминаю смысл тех слов. Настолько омерзительный, что пятнадцатилетняя девочка не сразу смогла его понять. Она стояла посреди большой, но старой гостиной родительского дома, переназначенного под снос, и пыталась разобраться, почему этот человек уже несколько месяцев ходит вокруг да около, обещает помочь, но ничего не делает.
А потом он сказал об «особенном отношении» и его расположении, закрыл дверь на защелку и начал развязывать галстук.
Я силой сдерживаю подступившую к горлу волну тошноты, когда вслед за этими воспоминаниями на коже отчетливо «проступает» ощущение толстой и потной ладони, противного поглаживания вверх до бедра и острого понимания, которое ударило в висок, словно выстрел из снайперской винтовки.
И вдруг становится стыдно за себя настоящую, потому что та, пятнадцатилетняя девчонка, даже испуганная и дрожащая от ужаса, все равно смогла дать отпор старому извращенцу. Дважды: первый раз, когда он пытался ее изнасиловать, почему-то называя это «налаживанием теплых отношений», а второй - когда пытался запугать, угрожая расправой ее сестрам, если эта «мелкая дрянь» не заберет свое заявление.
