– За что?
– Важный свидетель.
– Да пошла ты!
Ева сделала обманное движение, будто собиралась схватить Пенни за плечо, и довольно усмехнулась, когда Пенни ударом оттолкнула ее.
– Ого! Вы это видели, детектив Пибоди?
– Видела, лейтенант. Я считаю, что эта женщина только что напала на офицера полиции.
– К черту вас всех! – вне себя заорала Пенни. Ее лицо полыхало бешенством. Она оттолкнула Еву и бросилась к двери.
– Ой, еще одно нападение плюс сопротивление при аресте. – Ева схватила Пенни за запястье и вывернула его. Пенни тем временем сунула свободную руку в карман. – Мамочки, а это что у нас такое? – И она прижала Пенни лицом к стене.
– Бог ты мой, лейтенант, да это похоже на нож!
– И правда похоже. – Ева перебросила нож Пибоди рукоятью вперед. – А дело-то и вправду скверное, а?
– Puta
[1]
! – Пенни повернула голову и плюнула Еве в лицо.
– Все, мне больше не смешно. – Ева сковала руки Пенни наручниками за спиной. – Вызывай патрульную машину, Пибоди, пусть отвезут арестованную в Управление и зарегистрируют за вооруженное нападение на офицера полиции и сопротивление при аресте.
– Фуфло ваши обвинения! Я выйду через двадцать минут.
Ева взяла салфетку, которую передала ей Пибоди, и вытерла слюну с лица. Потом придвинулась поближе к Пенни, наклонилась к ее уху и шепнула:
– Хочешь на спор?
– Мы не сможем задержать ее надолго, – заметила Пибоди, когда они передали Пенни паре патрульных.
– Конечно, сможем! – Ева вытащила коммуникатор и позвонила к себе в убойный отдел. – Дженкинсон, – заговорила она, когда лицо одного из ее детективов появилось на экране. – Я отправляю в Управление арестованную. Сото Пенелопа. Обвиняется в нападении на офицера полиции и сопротивлении при аресте. Я буду часа через два. Потяни время.
– Есть.
Отключив связь, Ева проверила время по наручным часам.
– Черт, опять нет времени поговорить с Лопесом или Фрименом. Нам пора в морг. Надо придать Лино официальный статус.
– Ты ее здорово разозлила.
– Ага. – Ева, улыбаясь, села за руль. – В нашей работе есть свои светлые стороны.
– А может, она так разозлилась, что теперь разговаривать с тобой не захочет. Особенно если вызовет адвоката.
– О, она вызовет адвоката! Я на это очень рассчитываю. Именно поэтому она поговорит со мной о Лино. Адвокат ей посоветует.
Растерянная Пибоди почесала затылок и наконец впилась зубами в уже остывший буррито.
– Пофему?
– Почему? Если признает, что она знала о самозванстве Лино, что у них были контакты, причем контакты дружеские, сразу слетит в самый конец списка подозреваемых в его убийстве.
Пибоди прожевала и проглотила кусок буррито.
– А мы видим ее в этой роли?
– Да нет, пока нет. Как мы только что убедились, она вспыльчива. Трудно вообразить, что она проскальзывает в церковь, где ее сразу бы засекли, потому что шлюха – она шлюха и есть, и отравляет вино. Это умный ход, и это символично. А Пенни плевать хотела на символику. Она просто перерезала бы ему глотку и бросила бы подыхать в темном переулке. – Ева представила себе, как бы это выглядело. – Знаешь, мне это в ней почти нравится.
Тереза Франко и ее муж уже ждали у морга, когда подъехала Ева. Тони Франко обнимал жену, бережно растирал ей плечо правой ладонью, пока они слушали Еву.
– Простите, что заставила вас ждать. Я с ними созвонилась по пути сюда, проверила. Они готовы вас принять. А вы готовы?
У Терезы под глазами залегли черные круги.
– Вы нам скажете, что надо делать?
– Мы будем смотреть на монитор. Это такой маленький экран. Если вы сумеете опознать тело, просто скажете мне.
– Он никогда не посылал фотографий. А если звонил, всегда блокировал видео. У меня в памяти – у меня в сердце – он так и остался маленьким мальчиком. – Тереза бросила взгляд на мужа. – Но ведь мать должна узнать своего сына? Должна узнать, несмотря ни на что.
– Ты ни в чем не виновата, Терри. Ты сделала все, что могла. Ты делаешь все, что можешь.
– Прошу вас, идемте со мной. – Пибоди мягко коснулась ее руки и пошла вперед, указывая дорогу.
В маленькой комнате, где стоял столик с единственным стулом и выпуклым стенным экраном, Ева подошла к переговорному устройству.
– Говорит Даллас, – объявила она. – Мы в комнате наблюдения номер один. – Она помолчала. – Вы готовы, миссис Франко?
– Да. – Тереза стиснула руку мужа с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. – Да, я готова.
– Вперед, – скомандовала Ева и устремила взгляд на экран.
Белая простыня укрывала тело от подмышек до пяток. Кто-то, вероятно, Моррис, убрал бирку с ноги. По мнению Евы, смерть не была похожа на сон, но, наверное, кому-то могло показаться, что похожа. Тому, кто никогда не видел смерть.
Тереза втянула в себя воздух и прислонилась к мужу.
– Он… он не похож на Лино. Черты острее, нос длиннее. У меня есть снимок.
Она вытащила фотографию из сумки и пододвинула ее к Еве.
Мальчик, только-только вошедший в подростковый возраст, был красив. Нахальная улыбка и большие темные глаза под тяжелыми веками.
– Мы установили, что он сделал пластическую операцию, – сказала Ева.
«Но форма глаз не изменилась, – заметила она про себя. – Цвет тоже. Темные волосы, линия шеи, посадка головы на плечах».
– Сходство есть, – добавила она вслух.
– Да, я знаю, но… – Тереза сжала задрожавшие губы. – Я не хочу, чтобы это был Лино. Можно мне… могу я посмотреть? Войти туда, где он лежит, и посмотреть?
Ева надеялась, что просмотра на экране будет достаточно. Только теперь она поняла, что рассчитывала на это, потому и устроила просмотр на экране. По той же причине и Моррис снял бирку с ноги. Чтобы пощадить чувства матери.
– Вы действительно этого хотите?
– Нет-нет, я этого совсем не хочу. Но я должна это сделать. Мне это нужно.
Ева снова подошла к переговорному устройству.
– Миссис Франко хочет осмотреть тело. Я приведу ее.
Ева первая вышла из комнаты и провела Терезу по коридору к двойным дверям. Одновременно в дверях появился Моррис. Он был в костюме цвета полированной бронзы. Защитного балахона на нем не было.
– Миссис Франко, я доктор Моррис. Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Я не знаю. – Цепляясь за руку мужа, Тереза подошла поближе к телу на столе. – Такой высокий, – прошептала она. – Его отец был высок ростом. А у Лино даже в детстве были большие ноги. Я ему говорила, что он до них еще дорастет, как щенок. Так и случилось. В нем было почти шесть футов, когда он уехал. И он был очень худой. Сколько ни ел, все не в коня корм, он был как хлыст… И такой же быстрый, когда играл в мяч.
