Она что, так и уехала без куртки?
С одной стороны – ну, чего страшного, таксист наверняка довез её до двери, с другой… Вообще-то когда она уезжала, октябрьские ветра уже напомнили нам про реальность. И кому-то ведь нельзя болеть!
Куртку забираю с собой.
С удивлением обнаруживаю, что я аж час болтался по территории клуба в своей прострации.
Что бы ни делать, лишь бы домой не ехать.
И все-таки за руль себя загоняю.
Еду, пытаясь сосредоточиться на дороге. В голове – по-прежнему добрая сотня мыслей.
Следователь тоже находит картинку произошедшего неоднозначной.
Да, но это следователь. Работа у него такая – проверять самые малозначительные факты, самые безумные версии. С чего мне маяться этой ерундой?
Наверное, все же по привычке…
А если не Шура отключила сигнализацию?
Мысль щелкает в мозгу внезапно, настолько резко, что я едва удерживаю машину в полосе движения.
Вот бы классно вышло, если бы меня вон на тот столб намотало!
Выравниваю машину, пробую идею на вкус.
Не Шура, а кто? В сигнализации ведь был пробит именно её код разблокировки. Её личный!
Который она вполне могла сболтнуть по дурости подружке или… тете.
Это уже не мысль, а обострившаяся паранойя.
Как в мои мысли о случившемся вдруг забрела Юля? Как она могла бы ввести код, если в это время она была дома, у меня.
Не было ее дома.
Эта мысль оказывается настолько четкой и яркой, что я почти слышу, как она звучит.
И вправду. Не было её дома. Она примерно в это время устроила этот свой забег с отключенным телефоном. И сколько её не было? Несколько часов точно.
В принципе, если взять такси, можно успеть обернуться туда-обратно. Отключить сигнализацию и вернуться домой.
Но зачем? Зачем ей это? И как это вообще может быть связано с Шуриной выходкой?
Бредовая версия. Абсолютно!
И все же я её обдумываю. Раз за разом пытаюсь выбросить из головы и снова ловлю себя на попытке понять, как и зачем она могла бы это сделать.
Доходит даже до того, что, запарковавшись у дома, я еще некоторое время сижу, туплю в навигатор, рассчитывая время до клуба и обратно. И ведь… Укладывается. А если приплатить таксисту за скорость, он мог и быстрее обернуться…
– Нет, – произношу вслух, заставляя себя остановиться в этом безумии, – это просто совпадение. Я сейчас поднимусь к ней и спрошу, где она была. И окажется, что она сидела где-нибудь в кафе. И там её наверняка видели, и чеки оттуда можно легко найти. А тебе, – ловлю свой взгляд в зеркале заднего вида, – давно пора к психиатру, Ольшанский.
Выгребаюсь из машины с самыми решительными намереньями.
И спотыкаюсь на полушаге, узрев помигивающую сине-красным машину скорой помощи у нашего подъезда.
Это ведь не…
Нет!
Это наверняка не к нам. Подо мной живет оперная дива на пенсии – она регулярно делает вид, что у неё сердечный приступ. Это, наверное, к ней.
На всякий случай – дергаюсь в машину за забытым телефоном, но пропущенных нет. Нет!
Она бы позвонила.
Позвонила бы?!
После сегодняшнего скандала – сам себе не верю. Будто стало очевидно, что беременность Юлы – это почему-то история только для неё. И меня она в неё вписывать не собирается. Странно для тех, кто планирует свадьбу.
Шагаю к подъезду торопливо, чуть сам из своего тела не выскакивая. На Юлю наталкиваюсь уже в самых дверях. Бледную-бледную. Опирающуюся на плечо медсестры.
Воздух в легких заканчивается.
– Юль… – ловлю её за плечи, стискиваю, – что…
– Кровотечение, – её голос звучит глухо, напуганно и обвиняюще, – я уснула, проснулась от спазма. Вызвала…
– Быстрей, быстрей, мамочка, – поторапливает медсестра, одаривая меня неприязненным взглядом, – в вашей ситуации каждая секунда на счету. В машину.
– Я – отец, – выдыхаю лихорадочно, обращаясь к медичке, – с вами можно?
– Мест нет, – почему-то мне мерещится враждебность в голосе медсестры, – у нас карантин. Пассажиров не возим. Будьте на телефоне, папаша.
Все происходит просто молниеносно.
Вот эти минуты – холодные как лед, омерзительно острые, рассекающие плоть аж до костей, окатывают меня с головы до ног, промораживая насквозь. Я остаюсь в пустом дворе, смотрю в прострации в темную арку дома. Уже пустую. Скорая уже далеко…
Квартира, в которую я поднимаюсь, пуста. Темна. Высасывает душу, стоит только в неё пройти.
А я зачем-то все-таки прохожу. До комнаты Юлы.
Ноги подгибаются уже на пороге. Пятно крови на простыне видно отсюда. Просто огромное.
Нет. Нет. Нет.
Только не снова…
И все сразу начинает казаться таким дерьмовым. Отвратительным. Ну зачем. Зачем я отпустил её домой? Жаловалась на недомогание? Нужно было сразу ко врачу! С её-то рисками!
Еще не конец. Это может быть не конец. Это может быть просто кровотечение. Да – опасно, но бывает и…
Я начинаю ей звонить, просто чтобы не думать. Потому что в мыслях – там уже даже не пожар, там ядерный апокалипсис и все к нему прилагающиеся токсические последствия.
Разумеется – не отвечает.
Но ведь когда-то должна. Должна!
Три часа – нет ответа.
Пять часов – нет ответа.
Семь часов – долгожданная вибрация СМС в телефоне. От неё.
“Врач зафиксировал выкидыш”.
Ну вот и все. Я на этом заканчиваюсь.
А чего ты собственно ждал, Ольшанский? Чуда?
Все мог понять еще с прошлого раза.
10. Энджи
– Мне сказали, что в последние дни вы стали тревожнее, Анжела.
Пытливый взгляд моего психолога задумчиво скользит по моему лицу.
– Может быть, немного, – я кривлю душой. Уже несколько дней после визита Димы я действительно ощущаю себя тревожно. Плохо сплю. Запираюсь на ночь на ключ. Мысленно благодарю Тимирязева, что сподобился подарить мне такое роскошество. В общей палате не позапираешься. А значит, даже тот неровный, полный невнятных кошмаров сон был бы мне недоступен.
– У этого есть определенные причины?
В первую секунду, конечно, хочется ответить прямо.
Да, доктор, есть!
Мой бывший жених признался, что его раньше преследовала девушка, которая сейчас является моей коллегой.
