Но переход дороги не удался, десантник попал в перестрелку и 12 января вновь пришел к Литвиновой. Рассказал, что сбросили их всего 45 человек, но по ошибке не в том месте. Еще о себе сказал, что он – комсомолец, младший лейтенант и первый раз их сбрасывали в конце декабря 1941 г. в районе Феодосии. Третий раз он зашел к Полине Трофимовне вечером 13 января 1942 г. Хозяйка его предупредила, что за домом начали следить полицейский и немец. Парашютист просто и без пафоса сказал: «Живым не сдамся…» А в это время переодетые в гражданскую одежду немец и местный полицейский подобрались к дому. Чтобы не подвергать опасности хозяйку дома, парашютист решил уйти в лес. Когда он перелезал через изгородь, его настигла вражеская пуля. Немец приказал раздеть его и бросить в окоп, который находился позади дома. Поиском учеников Муромской школы (Белогорский район, Крым) установлено, что родился разведчик в 1921 г., роста был среднего и среднего же телосложения, русоволосый. В разговоре с Литвиновой парашютист говорил, что он из Ярославской области. Но фамилия так и осталась неизвестной.
На следующий день, 14 января 1942 г. из леса вышел второй парашютист. Когда он приближался к домам нынешнего села Дивного, со стороны, невидимой парашютисту, шел немец. Чтобы обратить внимание, парни, стоявшие возле домов, стали свистеть и показывать руками в сторону фашиста. Увидев врага, парашютист махнул рукой, чтобы парни прятались. Подойдя ближе к немцу, боец бросил ему под ноги гранату. Но та не взорвалась. Немец стал в него стрелять. Парашютист убегал в балку, где паслось стадо коров. Парни видели, как из ватника от попадания пуль летели клочья. Потом парашютист остановился, достал вторую гранату, но тут же прогремел взрыв: или не хватило сил для броска, так как был ранен, или намеренно сам себя подорвал. Подойти к нему немец не разрешил. И только когда наступили сумерки, жители села Мурзакой (сейчас Дивное) взяли труп обгоревшего парашютиста, отнесли в окоп к первому и похоронили. Говорят, у него была кавказская внешность. После освобождения Крыма от немецко-румынских захватчиков приблизительно на месте захоронения поставили деревянный обелиск, позже, в 1970-х гг. был поставлен обелиск из белого камня-известняка
[484].
Еще трагичнее судьба разведгруппы, действия которой до сих пор мало исследованы, но на слуху у крымских публицистов. Это парашютисты под командованием К. Юргенсона, сожженные коллаборационистами в деревне Ворон. Боевая группа советских парашютистов, выброшенная 9 января в районе Старого Крыма, зашла в деревню Ворон с намерением пополниться продуктами. Хозяин дома на окраине деревни, к которому обратились десантники, послав свою дочь якобы за продуктами, созвал вооруженных «самооборонцев» не только своей деревни, но также из Ай-Сереза, Шелена, Капсихора, чтобы расправиться с советскими воинами. Вся группа, в которую входили младший сержант К.П. Юргенсон, рядовые красноармейцы А.В. Зайцев, Н.И. Демкин, М.Г. Кохаберия, Л.И. Нетронькин, Н.Х. Трегулов, А.В. Богомолов, В.С. Быков, А.К. Борисов, Б.Д. Адигиезалов, К.А. Колясников, Г.Г. Казарьян, погибла
[485].
Архивные партизанские документы дают еще более подробную историю этого события. Текст радиограммы, отосланной 28 января 1942 г. из штаба начальника 2-го партизанского района И.Г. Генова, является ответом на отправленную в лес за два дня до этого радиограмму Крымского фронта с просьбой сообщить сведения о трех разведгруппах, сброшенных в тыл немцев, и о судьбе судакского десанта. И.Г. Генов и комиссар района Е.А. Попов сообщают начальнику разведотдела фронта В. Капалкину следующее: «Группа 8 парашютистов блудили 6 дней [в] лесу. 19 [января] зашли [в] дер[евню] Ворон. Вооруженные татары напали, сутки бойцы героически отстреливались]. Фашистские бандиты сожгли дом с бойцами»
[486]. Исходный документ, первым зафиксировавший событие, – донесение начальника 1-го района партизанских отрядов Крыма А.А. Сацюка, адресованное замкомадующего партизанскими отрядами Крыма начальнику 2-го партизанского района отрядов Крыма И.Г. Генову. Документ с сохранением особенностей языка впервые в исторической периодике был опубликован генеральным директором Центрального музея Тавриды А.В. Мальгиным
[487]. Дата документа не читается, часть листа немного повреждена, но по содержанию он относится к последним дням января 1942 г.
«Командиру партизанских отрядов 2 района тов. Генову,
Копия – нач. 00 [особого отдела] штаба тов. Казакову.
По уточненным агентурным данным 19.1.42 г. в д. Ворон вашего района явились 8 красноармейцев, которые сказали, что они советские парашютисты и 6 дней блуждают в лесах, ничего не ели.
Указанные красноармейцы остановились в д. Ворон в крайнем доме (дом расположен под скалой). Фамилия владельца дома не установлена. <…> Как только красноармейцы зашли в дом этого гражданина и объяснили свое положение, тут же хозяин дома что-то сказал своим девочкам, и они ушли. Вскоре дом этого гражданина был окружен местным населением до 300 чел., многие из местных жителей были вооружены винтовками и полуавтоматом. Как только дом был окружен, хозяин дома со своей женой вышли, с уходом их из дома местное население стало обстреливать дом. Красноармейцы, находившиеся в доме, пытались объясниться, но местное население их не слушало и до вечера дом обстреливали. В тот день был убит один красноармеец и один человек из местного населения. Местное население целую ночь не уходило, к утру староста дер. Ворон Кара
Нури послал представителей по дер. Ай-Серез, Капсихор, Кутлак и Шелен за помощью. В это время за исключением д. Кутлак немецких войск не оказалось. Немецкий офицер, находившийся со своей группой в Кутлаке, сказал: «Что хотите с этими красноармейцами делайте, нам некогда». (16.1 с. г. советским десантом был занят г. Судак).
К утру 20.1 с. г. в д. Ворон собрались из д. Айсерез 14 чел. татар, из д. Шелен 9 чел. татар и из д. Капсихор 12 чел. татар. Когда все собрались вокруг дома, стали обсуждать, каким образом уничтожить этих красноармейцев. Решили разрушить дом, но когда приступили к разрушению дома, то находившиеся красноармейцы в доме открыли ураганный огонь, осаждающие отступили.
После этого по предложению представителя из д. Капсихор – Чандри Усеина (бывший реэмигрант и турецко-подданный) решили дом сжечь, о чем договорились с владельцем дома оплатить ему все расходы обществом. В течение нескольких минут воронские жители приносили из своих домов керосин, бензин, тряпье и сожгли дом. Красноармейцы, борясь героически, отстреливались и сгорели. После того как дом сгорел, староста д. Ворон Кара Нури и другие зашли в дом, при осмотре установили 3 сгоревших трупа и в одном из сундуков нашли 4 трупа. <…>»
[488]
