26 октября 1941 г. в Симферополе состоялось последнее большое совещание всех руководителей партизанских районов и Штаба главного руководства, наконец-то утвержденного постановлением бюро Крымского ОК ВКП(б) от 23.10.1941, согласно которому командиром партизанских отрядов Крыма стал А.В. Мокроусов, комиссаром – С.В. Мартынов, начальником штаба – И.Г. Сметанин. Этим решением председателю СНК Крымской АССР М. Ибраимову было предписано выделить два миллиона рублей на нужды партизанского движения
[502].
Приходится констатировать, что усилиями руководства ОК ВКП(б) и НКВД Крымской АССР четыре месяца фактически в полигонных условиях без малейшего противодействия противника создавалось партизанское движение с мощной инфраструктурой (лагеря, запасы, оружие, кадры, партизанские формирования и т. д.), и только за неделю до оккупации полуострова были «утверждены» (а не назначены, как принято в военной организации) командующий, комиссар и начальник штаба и за сутки – руководящий состав партизанских районов, то есть те должностные лица и органы, которые с первого дня должны были организовывать и профессионально руководить развитием событий. А ведь немецко-румынские войска прорвались уже через Перекоп и Чонгар…
В течение 12 суток (28.10—8.11.1941), в условиях прорыва немецко-румынских войск на территорию Крымского полуострова основная часть партизанских отрядов, ШГР и штабы партизанских районов вышли в районы боевого предназначения, где сразу же приступили к окончательному формированию, вооружению и сколачиванию подразделений, не дожидаясь кое-где прибытия «костяка» отрядов – истребительных батальонов
[503]. В период с 28.10 по 15.11.1941 через горнолесную часть Крыма, становившуюся партизанской зоной, прошло большое количество отступающих частей, различных подразделений, мелких групп и одиночных военнослужащих из состава 51-й, Приморской армий и Черноморского флота.
Из-за безответственности руководителей ОК ВКП(б) и НКВД КрАССР и непрофессионального подхода к серьезному делу в пяти партизанских районах и Керченской группе отрядов из предполагавшихся тридцати шести вышли в базовые лагеря только 28 партизанских отрядов, насчитывавших 3073 человека. С личным составом ШГР, штабов партизанских районов и комендантских взводов (около 150 человек) общая численность личного состава по завершении сбора отрядов составила 3223 человека. В первые и последующие дни организационного этапа со своих баз дезертировали в полном составе два отряда и еще два отряда в силу разных причин прекратили существование. Таким образом, партизанское движение, еще не начав активных боевых действий, сразу же потеряло двенадцать основных тактических боевых единиц – более 1000 человек личного состава с запасами оружия, боеприпасов, продовольствия и средств МТО, что составило 33 процента от всего партизанского движения Крыма и серьезно нарушило создававшиеся группировку и зону боевых действий.
С 3–4 ноября регулярные части немецко-румынских войск и подразделения полевой жандармерии, находившиеся в распоряжении начальников тыловых районов армейских корпусов, дивизий и созданных местных военных комендатур, стали нападать на партизанские отряды и с помощью дезертиров из отрядов и других пособников из местного населения, добровольно ставших проводниками, громить и грабить партизанские базы. Масштабы материальных потерь и не спровоцированного партизанами участия жителей прилесных населенных пунктов
[504] в разграблении партизанских запасов на фоне многочисленных случаев самовольного оставления ими отрядов произвели ошеломляющее впечатление на весь личный состав партизанских районов и отрядов. Родившиеся в результате такого развития событий подозрения и неприязнь породили взаимное ожесточение, переходившее в ненависть, искусно подогревавшуюся репрессивным режимом и рвавшимися к власти политическими и религиозными лидерами крымских татар.
Утрата многими оставшимися в лесу партизанскими отрядами продовольственных баз привела к тому, что к завершению организационного этапа партизанское движение в целом лишилось 65–70 процентов запасов продовольствия и средств МТО, что не позволило партизанским силам нормально функционировать без помощи с Большой земли. Эти обстоятельства привели к возникновению и разрастанию голода, который стал настоящим кошмаром партизанских отрядов. Вначале люди поддерживали существование охотой на диких животных, но те были быстро выбиты, тогда в ход пошли коренья, древесная кора, мох, шкуры и останки ранее павшего скота, которые выкапывали из-под снега; бойцы варили и ели кожаные постолы, ремни и т. д.; особенно остро ощущался недостаток соли. Начались случаи смерти на почве истощения, которые к весне 1942 г. приобрели повальный характер. Например, только в 3-м партизанском районе к апрелю 1942 г. умерло от голода 362 партизана (при этом убитых в боях было 417 человек)
[505].
Основным вопросом первых дней и недель деятельности партизан, как, впрочем, и всего организационного этапа, было установление связи со штабами партизанских районов, определение количества, численности, состава и состояния отрядов, вышедших в лес. Из-за отсутствия надежной материальной части и подготовленных радистов, о чем должен был позаботиться НКВД Крыма, связь с партизанскими районами осуществлялась только с помощью ходоков – пеших связников. Пешая связь в условиях снежной и суровой зимы и усиленной охраны оккупационными войсками шоссейных дорог, разъединявших партизанские районы, была крайне затруднена. Совершенно не было связи с командованием армии – имевшиеся в распоряжении партизан радиостанции были маломощными, а радисты – крайне слабо подготовленными. Наложило свой отпечаток и положение после оставления Крыма – на кубанском берегу еще была неразбериха, партийные органы руководства партизанами Крыма не овладели процессом управления, формы и методы взаимодействия только начинали вырабатываться.
