9 февраля 1942 г. в 6 часов 00 минут Генов радировал штабу фронта: «Грузы попали врагу. Выбрасывать людей без предупреждения нельзя. Если Михеев не выброшен, выбрасывайте южную окраину Айлянмы – Чермалык. Сигнал одна красная, одна зеленая ракета». Тут же Захарчук принял радиограмму: «Выброска Михеева задержалась нелетной погодой. Ждите девятого между 9.00 до 17.00»
[534].
В 10 часов 45 минут появился советский самолет. Штабисты выскочили из землянки и увидели, как от него отделился парашютист. Но вместо того, чтобы сбросить Михеева над южной окраиной Айлянмы, его сбросили над Шеленом – в 12 км южнее от указанного места. Партизаны бросились бежать к горе Берлюк. Но когда они поднялись по глубокому снегу на гору, Михеева уже не было видно. Вскоре от деревни Шелен донеслись звуки винтовочной и автоматной стрельбы. Продолжалась она около часа. Видимо, Михеев вел бой до последнего патрона. Возвратились партизаны подавленные и злые на тех, кто так плохо организует операции по выброске грузов и парашютистов
[535].
Таким образом, экипажам авиационной группы особого назначения АГОН удалось не в полной мере осуществить организованное разведотделом фронта обеспечение партизан средствами радиосвязи и подготовленными радистами, хотя небольшими силами, которые все же были доставлены в лес, удалось радиосвязь организовать. Сбросок для продовольственного и материально-технического обеспечения как партизан, так и десантников (оказавшихся в партизанских отрядах) до середины февраля 1942 г. не было. Эту задачу уже решала авиация Крымского фронта.
В ночь на 24 февраля 1942 г. крымскими партизанами были получены радиограммы – поздравительная с 24-й годовщиной Красной армии и от разведотдела Крымского фронта о прилете в ночь на 25 февраля ТБ-3 для сброски грузов в Зуйские леса. Для приема грузов была определена группа в пять партизан во главе с майором Н.П. Лариным. В составе был начальник разведки Зуйского и Биюк-Онларского отрядов И.В. Харченко. После полуночи прилетели три бомбардировщика ТБ-3 Группы особого назначения и с ходу сбросили грузовые парашюты на костры, а при втором заходе и разворотах над Ангарой и Улу-Узенью были безуспешно обстреляны противником из стрелкового оружия. Самолеты прилетали еще в ночь, сбросив множество грузовых гондол, которые партизаны собирали весь следующий день. Всего, по данным партизан, сброшено 110 мешков, 36 грузовых парашютов собрали в Зуйском отряде
[536]. Однако в мешках были боеприпасы, медикаменты, питание для радиостанции, но почти не было продовольствия, в котором остро нуждались партизаны.
23—26 марта 1942 г. в район Зуйских лесов (Караби-Яйла) снова проведена сброска с ТБ-3. В архивных источниках идет речь об успешном сбросе 118 мешков с продовольствием за три дня тремя самолетами, партизаны выразили благодарность летному составу за проделанную работу
[537]. Необходимо отметить, что мешки с мукой разбивались о землю, но уже к следующему разу те, кто готовил грузы, внесли коррективы и стали насыпать неполный мешок, а уже его вкладывали во второй мешок, который и оставался целым после удара о землю. Емкость сбрасываемых грузов ограничивалась грузоподъемностью применяемых самолетов, наличием дефицитных грузовых парашютов. Применялись для парашютного сбрасывания в основном парашютно-десантные мягкие мешки ПДММ и грузовые парашюты ПГ-2К. Ассортимент грузов был определенным: продукты (мука, сухари, масло, концентраты каш, сушеное мясо, консервы мясные, соль, спирт, а также спички и табак), медикаменты, батареи питания для радиостанций, боеприпасы, агитматериалы и почта (газеты, письма, записки)
[538].
Относительно же посадочных площадок, найденных партизанами в январе – феврале 1942 г., первый прилет самолета с Большой земли на плато Орта-Сырт для эвакуации партизан был организован и состоялся с Крымского фронта, самолетом с экипажем из отдельного санитарного звена (три экипажа и шесть легкомоторных бипланов С-2). Раненый начштаба Биюк-Онларского отряда Н.П. Ларин стал первым крымским партизаном, эвакуированным на Большую землю. К полуночи на 6 апреля 1942 г. на так называемую Малую площадку приземлился У-2, доставивший газеты, свертки с махоркой и спички. Летчик лейтенант А.Г. Морозов и штурман Н.Д. Щербань осмотрели площадку, промеряли ее и оценили положительно. Ларина, ввиду разведывательного полета на боевом У-2, в ту ночь эвакуировать не смогли. В следующую ночь, 7 апреля, экипаж Морозова вернулся на С-2 и забрал раненого и обессилевшего майора Ларина. Вместе с ним вывезли множество записок с адресами семей партизан, и в результате последующей работы Ларина по отправке из госпиталя писем этим людям прояснилась судьба многих крымских партизан (семьи были в неведении о жизни своих близких с октября 1941 г.)
[539]. В целом первый прилет Морозова в партизанский лес имел огромное моральное значение для партизан, измученных в боях с оккупантами и их пособниками, выживанием в условиях зимнего леса без запасов продовольствия, а раненые и больные поверили в эвакуацию
[540]. Летчики санитарного звена Крымского фронта всего до 9 мая – даты начала разгрома Крымфронта – осуществили около 50 успешных самолето-вылетов к партизанам, при этом еще порядка 3–5 вылетов были возвратными из-за неблагоприятных погодных условий на трассе и в районе горной посадочной площадки. Относительно 3-го и 4-го партизанских районов, которые размещались в лесах Крымского заповедника и юго-западнее его, первая сброска продовольствия состоялась 6 марта, а первый самолет совершил посадку 10 апреля 1942 г., но при взлете был сильно поврежден; впоследствии с площадки урочища Тарьер в Севастополь было сделано 35 полетов (всего вылетов к партизанам из Севастополя – 42)
[541].
Боевое взаимодействие советской авиации и крымских партизан имеет более раннюю дату своего начала, чем сброски по материально-техническому и продовольственному снабжению. 20 февраля 1942 г. разгорелся бой с прочесывающими лес карателями на горах Аю-Кая и Берлюк (Карасубазарские леса). Его начали два партизанских отряда 2-го района (Джанкойский и Карасубазарский), остальные находились до времени в резерве. В 10 часов 45 минут нач-штаба Джанкойского отряда Э.Я. Сизас прислал Генову донесение: «Свыше 300 солдат противника начали новое наступление. Первые атаки отбили, но в конце концов мы были вынуждены оставить Лысую гору. Сейчас перешли в контратаку. Влево от нас действует третья группа. В бой включился и отряд Городовикова. Противник оставляет на поле боя много убитых. Командир и комиссар отряда находятся на высотах левее Берлюка». Комиссар Карасубазарского отряда Т.Г. Каплун сообщил, что «со стороны деревни Кокташ к лагерю отряда подошли крупные силы противника, и в 8.30 начался бой. Первые вражеские атаки были отбиты. Противник пустил в ход минометы. В разгар боя майор Панарин со своей группой сбежал, оставив высоту у Шеленского домика открытой. Оттуда к нам просочились вражеские автоматчики. В этот момент подоспели отряды первого района, и дело у нас пошло веселее». После начала боя Генов послал в штаб фронта еще одну радиограмму: «С выброской грузов задержитесь. Противник 19 и 20 февраля ведет наступление против отрядов района. Настоятельно просим бомбить скопление войск противника в Шелене, Арпате, Ускуте, а также на восточном склоне занимаемой нами высоты»
[542].
