Вот как описывает те события генерал-майор А.Н. Первушин, командующий 44-й армий: «Наступил рассвет, а с ним – резкое изменение погоды. Холодный северо-восточный ветер то ослабевал, и тогда появлялось солнце, то вновь усиливался, и снежная метель поднималась над Феодосией. Пользуясь короткими просветами, авиация противника с 9 часов стала появляться над портом, бомбы сыпались на причалы, на боевые порядки наступающей пехоты, на корабли, вышедшие к тому времени на рейд. Нашим самолетам трудно было предпринять существенные контрмеры, так как ближайшие аэродромы располагались на Таманском полуострове, и поднявшиеся с них истребители могли оставаться в воздухе над Феодосией лишь десять – двенадцать минут. К тому же летчикам мешали внезапные частые перемены погоды. Пурга и ветры, гнавшие стаи туч, застигали истребителей на полпути, и те в борьбе со стихией теряли драгоценные секунды, которые должны были с пользой истратить в боях с вражескими бомбардировщиками.
В один из первых дней боев на крымском берегу, когда противник еще не потерял надежду сбросить наши высадившиеся части в море, мы стали свидетелями одного из немногочисленных воздушных боев. В этом неравном поединке еще раз проявилось мужество наших замечательных соколов. Шесть «юнкерсов» и три прикрывавших их «мессершмитта» появились над портом. Из облаков выскочила пара наших истребителей. Завязался бой. И сразу один из наших самолетов задымился, появилось пламя. Наблюдавшие этот воздушный бой ждали, что летчик вот-вот выбросится с парашютом. Но нет, тот не спешил спастись – резко развернул горящую машину и ринулся на уже повисших над портом бомбардировщиков, открыл огонь. Два ближних к нему «юнкерса» не выдержали атаки, сбросили бомбы в море и повернули назад. Развернулся и полетел в сторону Тамани и горящий истребитель. Потом летчики рассказывали мне, что у штурвала этого самолета был старший лейтенант Троицкий. На обратном пути ему удалось сбить пламя. Раненый, он дотянул все-таки до нашего берега. До берега, но не до аэродрома: кончилось горючее. Однако Троицкий и здесь не бросил самолет, сумел посадить на проселочную дорогу»
[682].
Увы, снова героизм и индивидуальное самопожертвование «сталинских соколов»… Многие летчики в исследуемый период показали примеры мужества, отваги и подлинного патриотизма. Однако профессиональная составляющая боевого опыта была не менее важной, а порой – решающей.
Тут необходимо также отметить, что уровень подготовки летного состава также играл свою роль. Уже выше рассматривался уровень подготовки экипажей различных полков. Но героями становились в небе. И в этом примечателен пример летчика М.А. Федосеева, командира 247-го авиаполка истребителей Як-1, награжденного посмертно «Золотой Звездой» Героя Советского Союза
[683].
Штаб ВВС Кавказского фронта представил майора Федосеева к присвоению звания Героя Советского Союза именно за бои над феодосийским плацдармом – свой 12-й и 13-й самолеты Михаил Андреевич сбил 14 и 15 января над Кулеча-Мечетью и южнее Феодосии соответственно. С февраля 1942 г. Федосееву, как командиру полка, непосредственно принимать участие в боевых операциях было запрещено. Но он каждый раз старался своим личным примером вдохновлять новичков. К февралю 1942 г. майор совершил 169 боевых вылетов, в 27 воздушных боях сбил 14 самолетов противника. Полк под его командованием уничтожил в воздушных боях 42 вражеских самолета (с ноября 1941 по февраль 1942-го). Авиаполк был одним из лучших в 72-й истребительной авиадивизии
[684]. В январе 1942-го непосредственно на фронте полк перевооружился с ЛаГГ-3 и освоил Як-1 (за весь период действий в Крыму с сентября 1941 г. по май 1942 г. сделал 3234 боевых вылета, потерял 44 самолета и 20 летчиков, но только за 1941 г. уничтожил 42 самолета противника в воздухе и на земле)
[685].
Кстати, все вышесказанное прекрасно понимали и в то время. Некоторые мемуары многое объясняют – и организационные недостатки, и малый срок подготовки к операции, и непогоду, и сложности взаимодействия, и срыв планов из-за меняющейся обстановки, и самоотверженность летного и наземного состава. Так, начальник оперативного отдела ВВС Кавказского фронта С.Н. Гречко подробно описал
[686] действия авиации по обеспечению десанта возле Керчи и Феодосии:
«В один из дней (в середине декабря. – Т. С.) мы получили приказ фронтового командования перебазировать авиадивизию ближе к Керченскому проливу, на полевой аэродром Тамани. В соответствии с этим дивизии ставилась и новая боевая задача – вместе с другими авиасоединениями и авиацией Черноморского флота прикрывать с воздуха высадку десанта наших войск на Керченский полуостров. Но прежде всего, естественно, требовалось обеспечить переброску авиадивизии. В условиях господства в воздухе вражеской авиации сделать это было непросто. К тому же не было еще тогда у нас достаточного опыта перебазирования в прифронтовой полосе. Мы разработали план переброски на аэродром боевых самолетов. Тут трудностей вроде бы не имелось, важно было лишь воспользоваться подходящим временем. А вот над планом доставки на новый аэродром горючего, боеприпасов, штабного имущества, личного состава обслуживающих подразделений пришлось поработать основательней. В конце концов решили передвигаться небольшими группами. Передовая команда под моим руководством с трудом пробиралась сквозь войска и обозы, двигавшиеся к Азовскому морю. На рассвете 26 декабря нам удалось выбраться из Темрюка. Только выехали за город – попали под удар двух «мессеров». Вспыхнул бензовоз, погиб его водитель. «Мессеры» сделали новый заход – два бойца из аэродромного взвода получили ранения. При въезде в Тамань нашу колонну атаковали три «хейнкеля», сбросив бомбы. Однако в этот раз все обошлось благополучно – никаких потерь мы не понесли.
В Тамань прибыли в момент десантирования 51-й общевойсковой армии генерала В.Н. Львова через Керченский пролив в Крым. Как удалось выяснить, часть ее соединений в ночь на 26 декабря высадилась севернее и южнее Керчи, овладела несколькими плацдармами, но дальнейшее наращивание сил десанта задерживалось из-за штормовой погоды. По той же причине в первый день операции противник не имел возможности использовать против десанта авиацию. Но погода в любой момент могла улучшиться, поэтому требовалось как можно быстрее подготовить полевой аэродром в Тамани к приему самолетов нашей 27-й истребительной авиадивизии. На расчистку взлетно-посадочной полосы от снега были брошены все имевшиеся в наличии силы. Возглавил работу по моему приказанию прибывший в составе нашей группы инженер аэродромной службы. «Бой» со снегом продолжался в течение двадцати с лишним часов. Инженер оказался прекрасным организатором работы, умело использовал для очистки аэродрома всю, к сожалению, не очень богатую технику: волокуши, угольники, другие приспособления. И к полудню 27 декабря аэродром Тамани смог принять первые летные эшелоны дивизии. Командиры полков и летный состав сразу же приступили к подготовке карт, изучению района боевых действий, сигналов связи с наземными войсками, полученных мною в штабе ВВС 51-й армии у генерала Е.М. Белецкого. Хотя на земле все еще продолжалась пурга при 20-градусном морозе, ждать было нельзя. Пехотинцам и морякам, захватившим плацдармы на Керченском полуострове, требовалась немедленная поддержка с воздуха. И вот на рассвете 28 декабря «Чайки» 347-го авиаполка эскадрилья за эскадрильей вылетели в район мыса Зюк и мыса Хрони, где высадившиеся на крымскую землю наши пехотинцы и моряки вели ожесточенные бои за расширение захваченных плацдармов. Для участия в первых боях были представлены самые опытные, самые подготовленные летчики. Боевыми действиями в воздухе управлял лично командир полка Анатолий Степанович Кравченко. Отличный знаток тактики воздушного боя, он вместе с тем прекрасно разбирался в обстановке на земле. Ведомые им пилоты уверенно, метко поражали пулеметным огнем скопления гитлеровской пехоты, уничтожали бомбовым ударом артиллерийские и минометные батареи, пулеметные расчеты противника. В один из перерывов между боевыми вылетами, во время дозаправки самолетов, Анатолий Степанович откровенно признался мне, что поначалу тревожился за летчиков – не дрогнули бы, поскольку многие из них впервые пересекали линию фронта, впервые подвергались обстрелу вражеской зенитной артиллерии. Но тревога оказалась напрасной…
