«Железный канцлер» сделал и еще один важный вывод. Позиция Вены во время «военной тревоги» выгодно отличалась от позиции Петербурга. 28 мая 1875 года Бисмарк писал австрийскому послу Каройи: «Я покинул Берлин, радуясь по поводу того, что Вена была единственной столицей, где лживая шумиха относительно нашей „агрессии“ не вызвала ни отклика, ни даже эха»
[534]. С этого момента канцлер начинает все в большей степени ориентироваться на Австро-Венгрию как на главного партнера. «При созвучии общих интересов, — заявил Бисмарк своему венскому коллеге Андраши, — в области вероятного и даже желательного находится возникновение между Германией и Австро-Венгрией естественных, основанных на международном праве взаимных гарантий»
[535]. Это оказалось тем более важно, что в 1875 году Союз трех императоров дал серьезную трещину в связи с начавшимся кризисом на Балканах, столкнувшим интересы Вены и Петербурга.
Глава 14
Поворот
Вторая половина 1870-х годов стала, пожалуй, ключевым периодом в деятельности Бисмарка на посту имперского канцлера.
Дело в том, что именно в это время ему пришлось столкнуться с рядом серьезных кризисов как во внутренней, так и во внешней политике. Эти кризисы были тесно связаны друг с другом и требовали для своего разрешения весьма серьезных усилий. Для того, чтобы справиться с ними, «железному канцлеру» пришлось произвести не просто корректировку проводимого курса, а масштабный внешне- и внутриполитический поворот, причем принимавшиеся в ходе этого поворота решения носили стратегический характер и оказали огромное влияние на дальнейшую судьбу Германской империи.
О политическом повороте конца 1870-х годов написано очень много; тем не менее, исследователи по сегодняшний день спорят о его сути и причинах. Пожалуй, правильным будет проследить истоки этого явления начиная с 1873 года, когда в Европе разразился первый в истории экономический кризис, охвативший одновременно все развитые страны — предшественник мировых экономических кризисов ХХ века.
Начальной точкой стало обвальное падение курсов акций на Венской бирже, произошедшее 9 мая 1873 года. В течение лета кризис, как лесной пожар, охватывал одну за другой остальные европейские страны и США. К октябрю он добрался до Германской империи. Это был типичный кризис перепроизводства, однако его масштаб был существенно усилен тем обстоятельством, что в предшествующие годы в стране буйствовала так называемая «грюндерская горячка». Деловая жизнь сначала в Северогерманском союзе, а затем и в новообразованной Германской империи переживала невиданный подъем. Основывались новые предприятия, банки, акционерные общества, курсы ценных бумаг стремительно шли вверх. В течение двух лет промышленное производство в стране выросло на треть. Кризис 1873 года, получивший название «грюндерского краха», оборвал этот взлет и привел к не менее стремительному спаду деловой активности.
Вслед за обвальным падением курсов акций начались, как это обычно бывает, банкротства финансовых институтов. Реальный сектор экономики тоже оказался под ударом: предприятия сокращали объемы выпуска продукции или закрывались, работники оказывались на улице. К началу 1874 года о своем банкротстве объявили в общей сложности 61 банк, 116 промышленных предприятий и четыре железнодорожные компании. Кризис сопровождался, в первую очередь, резким падением цен на промышленную продукцию. Надежды на то, что депрессия будет носить кратковременный характер, не оправдались. К 1879 году кризис достиг своего максимального размаха.
К экономическим сложностям добавлялись политические скандалы, когда на поверхность всплыли масштабные финансовые спекуляции, в которых участвовали, в том числе, представители правящей элиты. Это само по себе серьезно осложняло Бисмарку проведение успешной внутренней политики, поскольку уровень напряженности в обществе стремительно нарастал. Вину за кризис многие поспешили возложить на либералов, по заветам которых в начале 1870-х годов проводилась германская экономическая политика. Масла в огонь подливало то, что либеральные политики не считали нужным принимать какие-либо антикризисные меры, заявляя, что «невидимая рука рынка» сама все исправит.
В условиях сокращения внутреннего спроса и падения цен германская промышленность была вынуждена делать ставку на внешние рынки. Объем экспорта стремительно рос. Немецкие товары пользовались в тогдашней Европе славой не очень качественных, но дешевых и занимали примерно ту же нишу, которую сто лет спустя займет китайская продукция. Демпинговые цены позволяли успешно повышать объемы продаж, но уменьшали нормы прибыли. Компенсировать себя немецкие промышленники могли бы на внутреннем рынке — но только в том случае, если бы их продукция была защищена заградительными пошлинами на импорт. Однако Германская империя, следуя прусской традиции, руководствовалась в своей таможенной политике принципам свободной торговли.
Вскоре после начала финансово-промышленного кризиса, в 1875 году, стали очевидными кризисные явления в сельском хозяйстве. В первую очередь это касалось прусских помещиков, благосостояние которых строилось на выращивании и продаже зерновых. В середине 1870-х годов Европу начинает все в больших объемах завоевывать дешевое зерно с американского континента, конкурировать с которым на равных было практически невозможно. Другим важным соперником стало опять-таки существенно более дешевое российское зерно. Цены стремительно пошли вниз, многие представители прусской политической элиты оказались на грани разорения.
В связи с этим в середине 1870-х годов в стране начала все громче звучать агитация в пользу введения протекционистских пошлин, которые защитили бы Германию от иностранной конкуренции. Словно грибы после дождя, одна за другой вырастали влиятельные организации, поддерживавшие защиту отечественного производителя. Первым в ноябре 1873 года образовался Германский союз производителей железа и стали. В январе 1876 года за ним последовал Центральный союз германских промышленников. Месяц спустя для защиты интересов сельского хозяйства на свет появилось Объединение сторонников экономической и налоговой реформы. Все эти организации активно сотрудничали друг с другом и оказывали серьезное давление на общественное мнение, политические партии и, не в последнюю очередь, на правительство. При этом они оказывались естественными противниками либералов, которые выступали за сохранение принципа свободной торговли и против любого вмешательства государства в экономику.
* * *
Тема взаимодействия Бисмарка с деловыми кругами является одной из наименее исследованных в биографии «железного канцлера». Существует даже представление о том, что Бисмарк ничего не понимал в экономике. Тем не менее, можно констатировать, что такое взаимодействие существовало и было весьма активным. Оно носило двоякий характер: Бисмарк интересовался экономическими сюжетами и как глава правительства, и как весьма обеспеченный человек, располагавший значительным капиталом. Его основным советником по-прежнему Бляйхредер, для которого «железный канцлер» в 1872 году добился дворянского титула. Банкир Бисмарка выступал против ряда мер либерального «экономического блока», в том числе их валютной политики, что, очевидно, оказывало определенное воздействие на отношение главы правительства к либералам. Как пишет Фриц Штерн, «во время переломного 1878 года Бисмарк нуждался в совете Бляйхредера во всех возможных вопросах»
[536].
