* * *
Таможенная реформа происходила практически одновременно с борьбой вокруг «исключительного закона», в какой-то степени даже под ее прикрытием. 17 октября 1878 года в рамках рейхстага было образовано «Свободное экономическое объединение», насчитывавшее в своих рядах 204 депутата, выступавших за введение покровительственных пошлин. Это было абсолютное большинство членов парламента. В него входили консерваторы, небольшая часть национал-либералов и католическая фракция практически в полном составе. Это, с одной стороны, было благоприятным для Бисмарка обстоятельством, с другой, создавало ему определенные проблемы: партия Центра была последовательной сторонницей сохранения полномочий отдельных государств — членов империи и поэтому выступала против усиления центральных финансов, за которое ратовал канцлер.
В начале 1879 года давление промышленного и аграрного лобби на правительство и парламент усилилось. Более того, землевладельцы и фабриканты объединили свои усилия, выступая за введение покровительственных пошлин на широкий спектр импортируемых товаров. Весной в стенах парламента началась дискуссия по налоговой и таможенной реформе. Внесенный на рассмотрение рейхстага 4 апреля законопроект предусматривал введение заградительных пошлин по 43 позициям. 2 мая Бисмарк выступил с речью, в которой высказался за уменьшение прямых и увеличение косвенных налогов, а также «защиту национального труда». На следующий день лидер партии Центра Виндхорст впервые появился на «парламентском вечере» в доме канцлера. Недавние противники на время забыли прошлые обиды и вели конструктивные переговоры.
8 мая канцлер, уже уверенный в поддержке со стороны Центра, обрушился с резкой критикой на Ласкера, заявившего, что Бисмарк проводит политику в интересах имущих слоев. В этом была существенная доля истины, поскольку введение покровительственных пошлин должно было привести к некоторому росту цен внутри страны. Однако канцлер реагировал предельно резко: «Я могу с тем же успехом сказать господину Ласкеру, что он ведет финансовую политику неимущего; он принадлежит к тем господам (…), о которых Писание говорит: они не сеют, они не жнут, они не ткут, они не прядут, и все же они одеты — я не буду говорить как, однако одеты. Господа, которых не греет наше солнце, которых не мочит наш дождь, если они случайно не вышли на улицу без зонта, которые образуют большинство в наших законодательных органах, которые не занимаются ни промышленностью, ни сельским хозяйством, ни ремеслом, поскольку они чувствуют себя полностью занятыми тем, чтобы представлять народ в самых различных направлениях»
[553]. В этот личный выпад Бисмарк вложил всю свою неприязнь к профессиональным политикам, однако также и к левым национал-либералам, на компромисс с которыми он вынужден был часто идти в прошлом и на которых теперь мог со спокойной душой обрушивать свой гнев.
Сотрудничать с Центром, однако, оказалось нелегко. Бисмарку пришлось пойти на существенные уступки — все поступления от пошлин и табачного налога, превышающие 130 миллионов марок в год, должны были распределяться между отдельными субъектами империи и только при необходимости возвращаться в центральную казну в виде «матрикулярных взносов». Тем самым планы канцлера обеспечить полную независимость имперского бюджета были существенно скорректированы.
Против этой так называемой «поправки Франкенштейна» (по имени внесшего ее католического депутата) со всей решительностью выступили национал-либералы, заявившие, что в таком виде законопроект не представляет для них никакой ценности и они будут голосовать против него. Для Бисмарка настал, наконец, момент раскрыть свои карты. 9 июля он, выступая в парламенте, обвинил либералов в том, что они пытаются похоронить империю вместе с социал-демократами, и призвал их «к большей скромности в будущем». Давно подготавливавшийся удар был, наконец, нанесен. Перед либералами была поставлена четкая альтернатива: либо полная покорность правительству, либо переход в оппозицию. Ни о каком равноправном сотрудничестве речь уже не шла. «Фракция может поддерживать правительство и тем самым приобрести влияние на него, однако если она хочет управлять правительством, то вынуждает последнее реагировать на это со своей стороны. (…) Правительство не может следовать отдельным фракциям, оно должно идти своим путем, который считает правильным; на этих путях оно прислушивается к решениям рейхстага, оно нуждается в поддержке фракций, но господству одной фракции оно не подчинится никогда!»
[554]. В этих словах заключалось своеобразное политическое кредо Бисмарка в том, что касалось отношений с парламентом.
12 июля таможенный закон был принят. Параллельно с этими событиями произошли серьезные кадровые перестановки. В феврале 1878 года в отставку ушел Кампгаузен. В 1879 году со своих постов ушли министр финансов Хобрехт, министр сельского хозяйства Фриденталь и министр по делам культов Фальк. Имя последнего к тому моменту стало фактически синонимом Культуркампфа. Его преемником стал Роберт фон Путткамер, консервативный и глубоко религиозный представитель старого прусского дворянства. «Прекрасный пловец, но жаль, что он плавает в каждой луже», — иронично высказывался о новом министре сам Бисмарк
[555]. Канцлер довольно болезненно воспринял одновременную отставку нескольких министров, решив, что имеет дело с широко разветвленной интригой, целью которой является кризис правительства.
Национал-либеральная партия по итогам этих событий оказалась в состоянии тяжелого внутреннего кризиса. Демарш Бисмарка поставил ее перед выбором: либо окончательно предать свои идеалы и безоговорочно подчиниться «железному канцлеру» и проводимой им политике, либо вступить в конфликт с правительством и оказаться причисленным к тем, кто льет воду на мельницу «врагов империи». Фактически это предопределило раскол партии, состоявшийся в 1880 году, когда от национал-либералов откололось левое крыло (так называемые «сецессионисты»). Оставшаяся часть партии, в которой теперь преобладали правые, выступила за тесное сотрудничество с Бисмарком и консерваторами. Однако влияние национал-либералов, как и размер их парламентской фракции, даже отдаленно не достигали тех масштабов, которые были обычными в период Либеральной эры.
Внутриполитический поворот, таким образом, завершился. В целом Бисмарку удалось справиться с кризисными явлениями и достаточно успешно утвердить свою власть. Нельзя сказать, что он смог осуществить все свои планы, однако успех «железного канцлера» представляется несомненным. Вопрос теперь заключался в том, чтобы укрепить и развить этот успех, что представлялось достаточно сложной задачей.
* * *
Процессы, происходившие внутри империи, не могли не находить своего отражения на международной арене. В первую очередь это касалось новых покровительственных пошлин, которые существенно задевали интересы соседних государств. В частности, заградительные барьеры против аграрной продукции наносили серьезный ущерб России, для которой экспорт зерна в Европу имел огромное значение. Экономические сложности оказывали влияние и на политические отношения двух стран. С другой стороны, именно в конце 1870-х годов в Великобритании начинает появляться беспокойство по поводу потоков германской промышленной продукции, хлынувшей на внешние рынки по демпинговым ценам. «Мастерская мира» увидела появление опасного конкурента.
