Несчастный Герберт, таким образом, оказывался в роли убийцы собственных родителей. Хорошо зная отца, он прекрасно понимал, что тот не разыгрывает перед ним драму, а действительно воспринимает все происходящее как трагедию. В итоге Герберт был вынужден нарушить данное княгине обещание и отказаться от брака. Насколько тяжело далось ему это решение, можно увидеть из писем, адресованных друзьям. «Я делаю это не по своей воле, потому что для меня невозможно такое даже по отношению к самому последнему человеку; я никогда не бросал в беде никого, кто доверился бы мне, это противоречит моему характеру. (…) Я не могу ничего забыть, ни себе ни другим, и то, что именно здесь, когда все складывалось согласно моим желаниям, я оказался в невозможной ситуации и нахожусь под жесточайшим принуждением действовать иначе, чем это ожидала несчастная княгиня, наполняет мое сердце горечью». В другом письме Герберт заявлял, что прекрасно понимает ощущения людей, которых в древности разрывали лошадьми, что теперь в его жизни не будет ни одного счастливого дня, что «лишь мысль о том, что скоро мне может прийти конец, утешает меня»
[585].
Из этого конфликта он вышел с тяжелой душевной травмой, оказался по сути психологически сломлен. Герберт фон Бисмарк стал меланхоличнее, более резким и отчужденным по отношению к окружающим, еще глубже погрузился в работу. В 1880-е годы современники практически единодушно отмечали его циничное отношение к окружающему миру, презрение к людям и высокомерие.
Однако и его отцу конфликт дался непросто — вся эта история сыграла далеко не последнюю роль в стремительном ухудшении его здоровья весной-летом 1881 года. Бисмарк не был бессердечным тираном, готовым легко переступить через собственного сына. Он, безусловно, в определенном смысле принес счастье Герберта в жертву собственным политическим амбициям, однако в то же время он вполне искренне считал планируемый брак плохим вариантом для собственного сына. Вероятно, в дальнейшем он чувствовал определенную вину перед Гербертом, что заставляло его уделять старшему сыну еще больше внимания и заботы. Баронесса Шпитцемберг писала о встрече отца и сына в Варцине: «Было трогательно смотреть на то, как искренне он радовался приезду сына. Пока тот ел, отец смотрел на него таким мягким взглядом, какой я редко могу припомнить. Старый лев выглядел совсем ручным»
[586].
В 1886 году Бисмарк писал своему отпрыску: «Не перегружай себя работой (…) Береги себя ради меня, если не хочешь делать это ради себя. Я не могу обойтись без твоей поддержки»
[587]. В этом же году Герберт стал статс-секретарем ведомства иностранных дел, официально заняв должность ближайшего помощника отца в международных вопросах.
Тем не менее, теплота и забота отца дорого обходилась Герберту, практически утратившему самостоятельность. Именно поэтому младший сын Бисмарка, Вильгельм, предусмотрительно дистанцировался от политической карьеры и от тесного сотрудничества с отцом. «Жизнь с папой и постоянное деловое общение с ним для любого, кто его любит и не хочет доставлять ему неудобств, принимают крайне изматывающий характер. Это требует огромных затрат нервов» — писал он
[588]. Поэтому Вильгельм избрал карьеру в органах административно-территориального управления, на достаточно большом удалении от Берлина. Умный и самостоятельный, он женился на своей двоюродной сестре, Сибилле фон Арним, заключив, пожалуй, самый удачный брак в семействе Бисмарков. Именно Вильгельм во многом спас жизнь своему отцу, порекомендовав ему в 1883 году Швайнингера. Тем не менее, Вильгельм вел нездоровый образ жизни, отличался тучностью, и его отец еще в 1891 году пророчески сказал, что младший сын вряд ли проживет долго. Он оказался прав — Вильгельм пережил «железного канцлера» всего на три года, скончавшись в 1901 году первым из его детей.
Отношения с дочерью Марией складывались у Бисмарка достаточно гармонично. Правда, она обладала достаточно ограниченным умом и кругозором, чем иногда бесила отца, но, в конечном счете, она была женщиной. В 1878 году она вышла замуж за дипломата графа Куно цу Ранцау, который был близким сотрудником ее отца. Привязанность «железного канцлера» к дочери была подкреплена еще и тем обстоятельством, что она первой из его отпрысков подарила «железному канцлеру» внуков. Как и мать, Мария во всем слепо поддерживала своего отца. «Для ее природного ума у нее примечательно узкий круг интересов, — сказал однажды Бисмарк. — Это муж, дети и мы, но больше ни один человек ее не интересует, не говоря уже о человечестве. Причина в том, что она внутренне ленива»
[589].
Внутренняя лень была совершенно не характерна для другой женщины, входившей в «близкий круг» «железного канцлера» — его сестры Мальвины. Для Бисмарка она по-прежнему оставалась необходимой собеседницей и подругой. Мальвина часто бывала в доме канцлера и с удовольствием выполняла его небольшие поручения, которые касались вопросов, в которых надо было проявить светские качества и вкус. Она будет оставаться близким ему человеком до самой смерти Бисмарка. Именно по этой причине «железный канцлер» ни словом не возразил против брака своего сына с ее дочерью, хотя и он, и Иоганна считали Сибиллу эксцентричной и относились к ней с подозрением. С братом Бернгардом его связывали теплые, но менее близкие отношения.
Практически каждое лето семейство Бисмарков отправлялось на воды. Любимым курортом «железного канцлера» оставался австрийский Гаштейн. Другим вариантом был Киссинген, где Бисмарк неизменно привлекал огромное внимание местной публики. Тидеманн вспоминал: «Ежедневно князь в сопровождении Герберта отправлялся к нижнему источнику, в котором купался. Он шел туда по дорожке, на которую не допускался более никто и которая охранялась жандармами. Чтобы попасть в купальню, он должен пройти 50 шагов вдоль шоссе. Здесь часами ждали те, кто хотел его увидеть. На каждом камне сидел кто-нибудь из отдыхающих, дамы стояли рядами, как полк солдат. Как только становится известно, что князь купается, все, кто до этого гулял, пил кофе или играл в бильярд, собираются у большой купальни, у которой есть несколько выходов. Приходится использовать разные маневры, чтобы ускользнуть от любопытствующих. Экипаж, приехавший за ним, останавливается то у одного, то у другого входа, только не у того, из которого в действительности выйдет князь. Когда экипаж, наконец, подъезжает к правильному выходу, все кидаются вслед за ним, но обычно поспевают только тогда, когда князь уже сел в него и отъезжает»
[590]. Толпы поклонников только раздражали канцлера.
На курорте, как и в Варцине, Бисмарк продолжал работать, и его помощники проводили часы, составляя документы под диктовку своего шефа. Как обычно, канцлер жил достаточно скромно, занимая вместе со своей семьей всего несколько комнат. По вечерам у Бисмарков собирались друзья и хорошие знакомые, отдыхавшие на этом же курорте. Среди забав, практиковавшихся в этом кругу, было и вошедшее в моду столоверчение — вызов духов. Бисмарк, правда, относился к этой практике с насмешкой и редко принимал участие в спиритических сеансах
[591].
