Впрочем, далеко не всегда он мог воспринимать происходящее столь позитивно. Давая в июле 1890 года интервью корреспонденту российской газеты «Новое время», отставной канцлер горько жаловался: «При жизни мне воздают посмертные почести. Меня хоронят, как Мальборо. Хотят не просто, чтобы Мальборо не вернулся, а чтобы он действительно умер или по крайней мере молчал до конца своих дней. (…) Никто из моих политических товарищей, из моих многочисленных знакомых не навещает меня. (…) Меня избегают как зачумленного. (…) Мне не могут запретить думать, но охотно помешали бы облекать мысли в слова, и если бы это было возможно, на меня давно надели бы намордник»
[663].
* * *
Поскольку надеть намордник было невозможно, молчать Бисмарк не собирался. В своих беседах с посетителями — а также в публичных выступлениях — он часто говорил не только о текущей ситуации, но и о заповедях политики в целом. Именно в последние годы своей жизни он сделал ряд интересных высказываний, которые позволяют ясно охарактеризовать его взгляды на государственную деятельность и задачи человека, связавшего с ней свою судьбу.
К числу базовых убеждений Бисмарка принадлежала уверенность в том, что искусство политика заключается в умении приспосабливаться к меняющейся обстановке и действовать соответствующим образом: «Самому нельзя ничего создать; можно лишь ожидать, пока не послышатся шаги Всевышнего, и тогда прыгнуть и ухватиться за край его одежды — в этом вся суть»
[664]. Впрочем, еще раньше, в 1869 году он писал: «Я не настолько самонадеян, чтобы верить, что кто-то может делать историю. Моя задача — наблюдать за ее течением и вести по нему свой корабль в меру моих сил. Самим течением я не могу управлять, не говоря уже о том, чтобы вызывать его»
[665].
В то же время ничто не дается просто так, милостью свыше; государственный деятель должен быть постоянно готов к борьбе. «Борьба является содержанием жизни всей природы, всего сотворенного (…) Борьба повсеместна, без нее нет жизни и, если мы хотим жить дальше, то мы должны готовиться к грядущим сражениям». Восприятие политики как борьбы, противостояния, соперничества, конкуренции, в которой один должен выиграть, а другой проиграть, накладывало свой отпечаток на всю политическую деятельность Бисмарка. Именно этим объясняются многие его решения, носящие если не прямо ошибочный, то, по крайней мере, сомнительный характер; однако это же представление привело «железного канцлера» к его крупнейшим успехам.
В потоке событий очень трудно выбрать правильный путь и, тем более, добиться долговременных результатов. «Политика — неблагодарное дело, потому что покоится на случайностях и предположениях. (…) Даже после самого большого успеха нельзя сказать — теперь все удалось, я справился — и с удовлетворением взирать на достигнутое» — заявлял он Хофманну. В политике не существует прочного успеха, все течет и меняется. Нет никаких заранее установленных правил и законов. «Политика — это не столько наука, сколько искусство. Ей невозможно научиться, необходимо иметь талант. Даже лучший совет не поможет, если неправильно воплощать его в жизнь». Или, другими словами, «политика — это не точная и не логическая наука, а способность в меняющейся ситуации выбирать каждый раз наименее губительный или наиболее целесообразный вариант»
[666].
Для того, чтобы правильно оценить происходящее и выбрать верную линию поведения, необходима главным образом интуиция. И, конечно же, умение выжидать. «Необходимым качеством государственного деятеля является терпение. Он должен уметь ждать, пока не наступит подходящий момент и не должен спешить, даже если искушение велико». Бисмарк любил сравнивать политика с рыболовом, терпеливо ждущим поклевки. Кроме того, нужно уметь правильно оценивать своих противников и иметь в запасе несколько вариантов действий на случай, если расчеты не оправдаются — «нужно всегда держать в огне два куска железа». «Множество путей вело к моей цели, я должен был пробовать их один за другим, самые опасные напоследок. Шаблонность действий никогда не была моей характерной чертой» — раскрывал «железный канцлер» секрет своего успеха
[667]. Его стратегия всегда строилась на использовании максимального количества альтернатив и за счет этого приносила положительный результат.
Любил Бисмарк рассказывать своим собеседникам и о прошлом. Его посещали не только журналисты, но и историки, в частности Генрих Фридъюнг, создатель капитального труда «Борьба за господство в Германии», Генрих фон Пошингер, опубликовавший затем обширные материалы к истории политической деятельности «железного канцлера», Генрих фон Зибель, автор апологетической «Истории основания Германской империи Вильгельмом I». В разговорах с ними Бисмарк приступил к созданию легенды, которая должна была получить хождение еще при его жизни. Легенды о великом государственном деятеле, принимавшем неизменно верные решения, объединившем Германию вопреки помехам со всех сторон и на протяжении двух десятилетий защищавшем ее от всех угроз. Легенды о дипломате, который всегда действовал в соответствии с заранее продуманным планом и умело обыгрывал всех своих противников. Легенды о человеке, который всегда совершал поступки, руководствуясь благом своей страны и требованиями морали и этики.
* * *
Помимо историков и журналистов, Бисмарка посещали делегации от различных общественных организаций — только с 1890 по начало 1895 года насчитывается около полутора сотен таких визитов. Что привлекало во Фридрихсру и Варцин сотни посетителей? С одной стороны, Бисмарк, особенно в старости, был в высшей степени приятным собеседником. Он умел расположить к себе гостя, создать атмосферу откровенности и доверительности, продемонстрировать доброжелательное отношение. Один итальянский дипломат называл его «чудеснейшим собеседником, которого только можно себе представить», а французский посол Гонто-Бирон вспоминал о «высочайшей вежливости» и «любезнейшем обращении» со стороны отставного политика
[668].
Однако второй, едва ли не главной причиной стало превращение Бисмарка в политический символ. Из реальной фигуры он в умах многих немцев трансформировался в воплощение «старого доброго времени», умеренной и осторожной внешней политики, государственной мудрости, славных побед времен Объединительных войн. По мере того, как Вильгельм II совершал в глазах общественности все новые грубые промахи — к примеру, в 1891 году он заявил рекрутам, что те должны будут при необходимости стрелять в собственных родителей — эта трансформация ускорялась. Бисмарк становился антиподом всего того, что не нравилось германской общественности в молодом императоре: его суетливости, высокопарности, склонности к громким словам и непредсказуемым действиям. Популярность живой легенды росла как на дрожжах.
