Книга Бисмарк. «Железный канцлер», страница 25. Автор книги Николай Власов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бисмарк. «Железный канцлер»»

Cтраница 25

Сам Бисмарк был весьма обрадован новым назначением, но одновременно понимал, насколько трудными будут первые шаги на дипломатическом паркете. «Полностью самостоятельный пост я, по моему мнению, не смогу сразу же принять» — писал он Иоганне 25 апреля, одновременно опасаясь, что такая нерешительность заставит короля изменить свои планы [111].

Проблема была решена за счет прусского посла в Петербурге Теодора фон Рохова, который прибыл во Франкфурт одновременно с Бисмарком и остался там до середины июля, чтобы ввести последнего в курс дела. Рохов сам с удовольствием остался бы во Франкфурте и лишь с большой неохотой сдал лакомый пост новичку, которого называл не иначе как «спившимся студентом» и «померанским свинопасом».

Бисмарку нужно было убедить в правильности назначения не только короля, но и собственную жену. Ей было вовсе не по нраву покидать тихий Рейнфельд и перебираться в большой шумный город. Молодой жене нравилась сельская идиллия, и ее мужу пришлось свалить ответственность за предстоящие перемены на высшие силы: «Я не искал этот пост так решил Господь, и я должен его принять и не могу отказаться от этого» — писал Отто Иоганне в конце апреля [112]. «Я солдат Господа, и куда Он посылает меня, я должен идти, и я верю, что Он направляет меня туда и организует мою жизнь так, как Ему это нужно» — повторял он несколько дней спустя [113].

«Иоганна, любимая Иоганна, мы не можем оставаться детьми, которые играют и резвятся, мы должны становиться серьезными людьми (…). Это было прекрасно, но цветок цветет только в определенную пору, и когда он отцвел, необходимо дать созреть плодам» — писала молодой жене в эти дни одна из ее подруг [114]. Бисмарк, со своей стороны, старался стимулировать перемены в супруге со всем возможным тактом и заботой. «Поверь мне, я люблю тебя как частичку самого себя, без которой я не могу и не хочу жить; боюсь, что из меня не вышло бы ничего приятного Господу, если бы у меня не было тебя; ты — мой якорь на хорошем берегу, и если канат оборвется, то пусть Господь смилостивится над моей душой» — высказывался он в одном из своих писем в начале января [115]. «Я женился на тебе, чтобы любить тебя перед Господом и по велению моего сердца, и чтобы иметь в этом чуждом мире пристанище для моего сердца, где его не заморозят холодные ветра и в котором я найду тепло родного камина, к которому я приникаю, когда снаружи штормит. (…) Нет ничего, за исключением милости Господа, что было бы мне дороже, роднее и нужнее, чем твоя любовь и родной очаг, который с нами даже на чужбине, если мы вместе» — писал он Иоганне в мае 1851 года [116]. Его письма той поры красноречиво свидетельствуют о той нежной привязанности, которую он испытывал к своей супруге и которую всячески стремился подчеркнуть, чтобы укрепить отношения, все еще находившиеся в состоянии развития.

8 мая Бисмарк получил ранг тайного советника. В этот же день он встретился с королем, который на прощание дал ему продолжительную аудиенцию. Фридрих Вильгельм IV отметил, что новый посланник, по всей видимости, человек весьма мужественный, поскольку согласился заняться совершенно незнакомым ему делом. Сам свежеиспеченный дипломат не закрывал глаза на предстоящие сложности и не страдал излишней самоуверенностью. «Предвижу, что это будет неблагодатная и полная опасностей служба, на которой я при всем старании утрачу расположение многих людей» — писал он жене [117]. Не исключено, что, перекладывая ответственность на высшие силы, он стремился успокоить не только супругу, но и себя самого. Понимая все риски и трудности, Бисмарк, тем не менее, активно добивался своего назначения; будущий «железный канцлер» понимал, что путь наверх подразумевает готовность брать на себя непростые задачи. Более того, он собирался решать эти задачи так, как считал нужным сам.

От нового прусского посланника ожидалось, в первую очередь, конструктивное сотрудничество с Австрией. Это не означало, что он должен был следовать указаниям из Вены, однако, как пишет Лотар Галл, «от него ждали, что он будет соблюдать определенные границы и постоянно учитывать главный интерес — консервативную солидарность» [118]. По всей видимости, изначально Бисмарк не только не возражал против этого открыто, но и сам в значительной степени разделял подобные взгляды.

Окончательное назначение состоялось 15 июля. «Человек, которого в нашей стране многие почитают, а некоторые ненавидят за его рыцарственную преданность и за его непримиримость к революции. Он мой друг и верный слуга и прибывает со свежим и живым воплощением основ моей политики, моего образа действий, моей воли, и, добавлю, моей любви к Австрии и Вашему Величеству» — так прусский король позднее отрекомендовал Бисмарка в письме к молодому австрийскому императору Францу-Иосифу [119]. Неизвестно, насколько искренним был прусский монарх и понимал ли он, как далека от истины данная им характеристика. Новый посланник имел свое видение прусской политики в германском вопросе и вовсе не был настроен на безоговорочное сотрудничество с монархией Габсбургов — впрочем, как и на однозначное противостояние.

Учитывая его взгляды на интересы Пруссии, Бисмарк был просто обречен в недалеком будущем оказаться костью в горле австрийской внешней политики. Как вспоминал впоследствии он сам, в момент приезда во Франкфурт он вовсе не был настроен против монархии Габсбургов; однако в течение первых четырех лет пребывания там убедился в том, что столкновение с Австрией неизбежно [120]. Германский союз, похоже, с самого начала не вызывал у нового посланника никаких симпатий. Бисмарк считал его шахматной доской, полем соперничества между Австрией и Пруссией, которое должно быть либо разделено между обеими по справедливости, либо стать военной добычей одной из них. Этим он отличался от многих немцев, видевших в Германском союзе своеобразный заменитель «общего отечества».

В момент назначения Бисмарка главой венского кабинета был все тот же Шварценберг, который нанес Пруссии тяжелое дипломатическое поражение меньше года назад. Революция 1848 года показала, насколько непрочной является конструкция «лоскутной монархии» Габсбургов в условиях расцвета национальной идеи. Шварценберг стремился не только подавить революцию, но и придать стране новый облик, который позволил бы ей выдержать грядущие бури. Внутри страны его политика заключалась в попытке создания унитарного государства, каждый гражданин которого чувствовал бы себя в первую очередь не немцем, чехом или венгром, а подданным Австрийской империи. В области внешней политики основная задача сводилась к тому, чтобы оставаться сильным и не допускать усиления противников, к числу которых относилась в первую очередь Пруссия. Для этого было необходимо как минимум сохранять существующее «статус-кво», как максимум — усиливать австрийское влияние в Германском союзе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация