* * *
Осенью 1864 года Бисмарк отправился в Биарриц. Ему, как и два года назад, удалось встретиться там с семейством Орловых. «Я как во сне; передо мной море, надо мной Катя трудится над Бетховеном, а погода такая, какой у нас не было все лето» — писал он жене
[305]. Казалось, волшебство позапрошлого лета вернулось. Бисмарк снова был счастлив и мог отдохнуть от своих тревог. Почти три недели пролетели незаметно. В следующем октябре глава прусского правительства снова приехал на тот же курорт, на сей раз с женой (здоровье которой требовало поправки) и дочерью. Однако Орловы, напуганные новостями об эпидемии холеры, не явились. После этого Бисмарк и Екатерина Орлова встречались и переписывались гораздо реже. Умерла она намного раньше своего «дяди» — в 1875 году, в возрасте всего лишь 35 лет.
В целом частная жизнь Бисмарков в этот период шла по накатанной колее. Иоганна выполняла свои обязанности жены министра-президента, ограничиваясь, однако, самым необходимым минимумом. Все попытки Мальвины придать ей светский лоск провалились. «Госпожа Бисмарк, немногим старше сорока, высокого роста, с темными волосами и красивыми карими глазами, одетая очень просто, встретила нас очень приветливо, — вспоминала молодая баронесса Шпитцемберг о своем знакомстве с семьей главы правительства летом 1863 года. — Она настолько проста и приятна в обращении, что мы вскоре почувствовали себя как дома. Позднее пришел ее муж, рослый, симпатичный мужчина с энергичным, почти упрямым выражением лица. Похоже, у них открытый дом»
[306]. Баронесса вскоре вошла в число друзей дома Бисмарков.
В этом же доме постоянно бывал и Койделл, который стал сотрудником министерства иностранных дел. Иоганна просила его не обижаться на Бисмарка, даже если будут возникать конфликты по работе; деловые отношения не должны влиять на личные. «У него нет ни одного настоящего друга — я им всем не доверяю — в серьезной ситуации все, я убеждена, бросят его в беде. Но Вы, пожалуйста, не делайте этого, выдержите, даже если он временами будет казаться Вам недружелюбным»
[307].
5 сентября 1863 года скончалась мать Иоганны. Отношения Бисмарка с тещей никогда не были безоблачными. Однажды она в запале заявила в его присутствии дочери, что она поступила бы лучше, выйдя замуж за свинопаса. Бисмарк отшутился, заявив, что эта карьера всегда открыта для него. Тем не менее, между тещей и зятем со временем сложились отношения, основанные на взаимном уважении. Когда ее не стало, Иоганна была безутешна. «Для меня это — не меньшая потеря, — писал Бисмарк Екатерине Орловой. — Я был привязан к своей теще более тесной внутренней связью, чем это обычно бывает»
[308].
Здоровье самой Иоганны тоже временами оставляло желать лучшего. Она страдала от учащенного сердцебиения, бессонницы, отсутствия аппетита, обмороков. Жизнь с мужем, постоянно погруженным в высокую политику — не самая легкая участь. Бисмарк старался уделить ей максимум времени, испрашивал дополнительные дни отпуска, но надолго удалиться от дел он не в состоянии. Политическая борьба продолжалась и требовала максимум внимания.
Бисмарк по-прежнему много работал. Он стремился лично вникать во все дела. На предложение Койделла ограничиться только важнейшими вопросами глава правительства ответил: «Нет, если я не буду знакомиться со всеми приходящими бумагами, то потеряю представление о том, что происходит в стране»
[309]. Такой стиль работы требовал максимально быстрого принятия решений; и еще много лет спустя его сотрудники удивлялись тому, как стремительно глава правительства мог ухватить суть сложного вопроса и вынести свой вердикт. Текущие дела улаживались моментально. Однако тяжелый груз все сильнее давил на Бисмарка, подрывая его здоровье. Он все чаще жаловался на головные боли, боли в лице и левой ноге. Даже некоторые из его сподвижников опасались, что он может не протянуть ближайшие пару лет.
По вечерам в особняке главы правительства собиралась небольшая компания, состоявшая главным образом из друзей семьи. «Чаще всего это были господин фон Арним с супругой и дочерью, Бланкенбург, граф Эберхард Штольберг с женой, молодой Айзендехер и господин фон Девитц-Мильцов, товарищ хозяина дома по геттингенскому студенческому корпусу, — вспоминал впоследствии Койделл. — Хозяин дома появлялся в одиннадцать на полчаса или час, съедал холодное блюдо и выпивал стакан пива или жирного молока. Чай или вино он по вечерам никогда не пил, чтобы не прогнать и без того тяжело шедший к нему сон. Он вел беседу весело, о политике не говорил или упоминал ее вскользь»
[310].
Глава 9
Гордиев узел
Результат Шлезвиг-гольштейнского кризиса обеспечил Бисмарку исходные позиции для решения как внешне-, так и внутриполитических проблем. Однако «конституционный конфликт» продолжался, и депутаты ландтага пока не горели желанием идти на уступки. Нужны были новые успехи.
Анализируя давно произошедшие события с позиции современного наблюдателя, легко поддаться искушению рассматривать их как точное исполнение заранее продуманного гениального плана. Вопрос, стремился ли Бисмарк изначально и сознательно к тому, что получилось в итоге, на самом деле является весьма сложным и спорным. Действительно ли он упрямо вел дело к войне, готовясь развязать ее в первый же удобный момент?
Бисмарк считал войну вполне легитимным, однако все же крайним средством международной политики, к которому следует прибегать тогда, когда все остальные возможности уже исчерпаны. К тому же любой вооруженный конфликт таил в себе опасность вмешательства других великих держав, которое, как это неоднократно бывало, могло разом перечеркнуть все успехи на полях сражений. Риск такого вмешательства был бы гораздо меньше, если бы Бисмарку удалось добиться полюбовного соглашения с австрийцами. Объективные факторы, казалось, толкали Вену к компромиссу: Австрия явно не была готова к серьезной борьбе. Финансовое положение монархии Габсбургов было плачевным, государственный долг достиг рекордных размеров. Внутри империи нарастало национальное движение различных народов, в первую очередь венгров, требовавших себе широкой автономии. На южных рубежах молодое Итальянское королевство ждало только удобного момента, чтобы отхватить себе Венецию. На востоке, на Балканах, Австрия была вовлечена в постоянную борьбу за сферы влияния с Российской империей. В такой ситуации пойти на определенные уступки в Германии, обеспечив себе взамен поддержку Пруссии, представлялось на первый взгляд разумным шагом. Именно такого курса придерживался Рехберг.
