* * *
Перед молодым человеком открывалась перспектива долгого и кропотливого восхождения по бюрократической лестнице. К этому, как вскоре показала действительность, он был совершенно неспособен. Впоследствии сам Бисмарк утверждал, что у моменту окончания университета у него окончательно сформировался интерес к дипломатической карьере. Однако попасть в министерство иностранных дел молодому человеку без особой протекции и опыта работы было практически невозможно. Поэтому первой степенью стала служба в качестве аускультатора (говоря современным языком, стажера) в судебных учреждениях Берлина. Одновременно Отто продолжал участвовать в светской жизни прусской столицы, «был постоянно влюблен, но часто менял предмет своего обожания»
[23] и делал все новые долги.
Уже в этот момент стало ясно, что Бисмарк способен быть кем угодно, но только не винтиком в большом и сложном механизме. Несмотря на то, что свою службу он начал с завидным усердием, необходимость заниматься бюрократической рутиной и постоянно выполнять чьи-то указания тяготила его. «Лица и порядки нашей юстиции, где началась моя деятельность, давали моему юношескому уму скорее критический, нежели назидательный материал» — язвительно писал он в своих воспоминаниях
[24]. Сам Бисмарк, естественно, считал, что проблема не в нем самом, а в той системе, в которой ему пришлось работать. Именно в этом он на склоне лет стремился убедить читателя:
«Проработав четыре месяца над составлением протоколов, я был переведен в городской суд, разбиравший гражданские дела, и сразу же оказался вынужденным перейти от механического писания под диктовку к самостоятельной работе, выполнение которой затруднялось моей неопытностью и моими чувствами. Бракоразводные дела были вообще в то время первой стадией самостоятельной работы юриста-новичка. Делам этим придавалось, очевидно, наименьшее значение. Они были поручены самому неспособному советнику по фамилии Преториус и велись при нем совсем зелеными юнцами-аускультаторами, которые производили, таким образом, на второстепенном материале свои первые эксперименты в роли судей, правда, под номинальной ответственностью господина Преториуса, но обычно в его отсутствие. Для характеристики этого господина нам, молодым людям, рассказывали, что, когда его во время заседаний приходилось выводить из состояния легкой дремоты для подачи голоса, он имел обыкновение говорить: „Я присоединяюсь к мнению моего коллеги Темпельгофа“; иной раз при этом ему надо было указывать, что господин Темпельгоф на заседании не присутствует»
[25].
Такая работа не могла устраивать Бисмарка с его кипучим темпераментом. Деятельность юриста оказалась на поверку кучей бумажной работы под руководством скучных начальников. К тому же он чем дальше, тем сильнее мечтал о дипломатической карьере, и вскоре решил перейти из юстиции в административный аппарат. Как вспоминал сам Бисмарк, такой совет ему дал тогдашний министр иностранных дел Пруссии Иоганн Ансильон, к которому молодой человек напрямую обратился за советом. Работа на ниве дипломатии представлялась Отто, по всей видимости, той сферой, где он сможет в полной мере применить свои способности, а главное — действовать самостоятельно.
Для поступления на государственную службу необходимо было выдержать целый ряд экзаменов. Во-первых, требовалось выполнить две письменные работы, одна из которых должна быть посвящена философским сюжетам, а вторая — непосредственно связана с вопросами государственного управления. Кроме того, следовало сдать устный экзамен, на котором кандидат должен был продемонстрировать не только свое знакомство с основами экономики и права, но и продемонстрировать общий кругозор. Для написания обеих работ Бисмарк, прервав свою деятельность в берлинском суде, отправился весной 1836 года в родной Шёнхаузен. Своему другу Густаву фон Шарлаху, с которым он познакомился еще в Гёттингене, он писал: «Ты бы очень смеялся надо мной, если бы ты видел меня сейчас. Уже четыре недели я сижу в заколдованном замке с остроконечной аркой и стенами толщиной четыре фута, с тридцатью комнатами, из которых только две меблированные, пышными дамасскими покрывалами, цвет которых еще можно опознать по нескольким пятнам, массой крыс и каминами, в которых завывает ветер (…) При этом я никогда не был так доволен, как теперь; я сплю по шесть часов в день и нахожу большое удовольствие в учебе — две вещи, которые я долгое время считал невозможными»
[26].
Письменные работы были закончены в весьма короткие сроки; первая называлась «О природе и применении присяги», вторая — «Об экономности в государственных финансах». Экзаменаторы признали их удачными, а их автора, по итогам устного экзамена, весьма одаренным молодым человеком. При ближайшем рассмотрении, однако, обе работы выглядят не более чем старательно выполненными рефератами, лишенными какой бы то ни было оригинальности и собственной мысли. Впрочем, для начинающего чиновника ни то, ни другое не было обязательным.
Итак, в возрасте 21 года Бисмарк успешно начал карьеру правительственного референдария. В июле 1836 года он приступил к службе в правительственном президиуме города Аахен — администрации одного из округов, на которые делились прусские провинции. Выбор места службы был далеко не случаен: стажировка здесь длилась всего два года вместо трех, которые Бисмарку пришлось бы провести в качестве референдария в «старых» прусских провинциях.
Объяснялось это правило довольно просто. В 1815 году, когда Рейнская провинция, где располагался Аахен, стала частью Пруссии, бюрократический аппарат здесь пришлось формировать практически с нуля. Сделать это за счет местных кадров в Берлине не считали возможным — жители региона отличались благодаря близости к Франции весьма либеральными воззрениями и скептически относились к своему новому суверену. Существовали и конфессиональные различия — рейнландцы были в массе своей католиками, в то время как господствующей религией в Пруссии был протестантизм. Поэтому властям приходилось активно привлекать чиновников из других регионов страны. Это открывало перед молодым референдарием возможность ускорить свое продвижение по службе.
Еще одним фактором, способным стимулировать карьерный взлет молодого Бисмарка, была личность его начальника — 33-летнего правительственного президента графа Арнима-Бойтценбурга, представителя одной из самых влиятельных прусских аристократических семей. Граф весьма благосклонно отнесся к юному референдарию, был в курсе его планов дипломатической карьеры и, по всей видимости, одобрял их. Кроме того, Арним мог в недалеком будущем возглавить министерство иностранных дел, что существенно повысило бы шансы Бисмарка попасть туда. Одним словом, исходные позиции казались вполне благоприятными.
Пока же молодой чиновник планировал как можно скорее сдать так называемый дипломатический экзамен, который открыл бы ему дорогу во внешнеполитическое ведомство. Основная проблема заключалась в том, чтобы получить разрешение на сдачу экзамена. Это было непростой задачей; допуск предоставлялся только при наличии вакансии в министерстве и после предварительного рассмотрения кандидатуры главой ведомства. Уже осенью Бисмарк постарался задействовать все берлинские связи для того, чтобы решить вопрос в свою пользу. Одновременно он стажировался в различных отделах правительственного президиума — нечто вроде ускоренной подготовки в административных вопросах перед блестящей дипломатической карьерой. Однако вскоре сам Бисмарк начал наносить собственным перспективам один удар за другим.
