Согласно второй точке зрения, «железный канцлер» считал католическое духовенство агентами враждебного иностранного влияния в силу того, что они подчинялись неподконтрольной ему зарубежной силе — Папе римскому. Кроме того, основной противник — Франция — являлась католической державой.
В соответствии с третьей версией, Бисмарк использовал Культуркампф в первую очередь для того, чтобы теснее привязать к себе либералов и обеспечить их согласие на проводимую им политику, а также мобилизовать общественность в поддержку правительственного курса.
Четвертая, практически противоположная точка зрения предполагает, что не Бисмарк, а как раз либеральные политики были основной движущей силой Культуркампфа. Симптоматично, что сам термин ввел в оборот отнюдь не Бисмарк, а Рудольф Вирхов, один из лидеров левых либералов. Бисмарк же стремился оставаться в значительной степени над схваткой, представляя Культуркампф в качестве борьбы между двумя общественно-политическими силами — либералами с одной и клерикалами с другой стороны.
Скорее всего, все эти версии имеют под собой определенную основу. Бисмарк изначально негативно относился к германским католикам. Это отношение он, естественно, перенес на партию Центра. Впоследствии в одном из разговоров он заявил, что его жизнь поддерживают и украшают двое: жена и лидер партии Центра Людвиг Виндхорст. Первая существует для любви, второй — для ненависти
[458]. В то же время очевидно, что Бисмарк вел борьбу против Центра не только ради самой борьбы. Он использовал ее в качестве инструмента для достижения других целей. Его противники справедливо указывали на это; епископ Кеттелер говорил, что «настоящий смысл Культуркампфа» заключается в том, чтобы сохранить «старую монархически-абсолютистски-милитаристскую Пруссию»
[459].
Лидеры политического католицизма, впрочем, и сами немало сделали для того, чтобы разжечь огонь войны. Партия Центра с самого начала демонстрировала свое негативное отношение к новой империи. Опубликованная осенью 1870 года предвыборная программа содержала критику в адрес прусской гегемонии. В конце марта 1871 года депутаты Центра проголосовали против благодарственного послания, которое только что избранный парламент направил императору. При обсуждении конституции они требовали включить в нее основные права и свободы граждан; эта поправка была отклонена большинством палаты. Таким образом, противостояние в рейхстаге обозначилось с самого начала независимо от воли Бисмарка. И канцлер имел некоторые основания заявить в парламенте: «Вернувшись из Франции, я не имел возможности рассматривать создание этой фракции иначе как мобилизацию партии против государства»
[460].
Необходимо еще учесть, что борьба с влиянием католической Церкви на государство и общество развернулась в этот период во многих странах Европы. Одной из причин этого была откровенно реакционная политика Папы римского Пия IX, пытавшегося своими энцикликами вернуть паству в эпоху Средневековья. В 1864 году был опубликован «Список современных заблуждений», включавший в себя многие вещи, считавшиеся в современном обществе символом прогресса или даже нормой жизни, а в 1870 году Ватиканским собором был провозглашен догмат о папской непогрешимости.
В рамках Культуркампфа в 1871–75 годах было принято в общей сложности более двадцати имперских и прусских законов. Их можно условно разделить на две группы — «модернизационные», сокращавшие влияние религиозных структур на государство и общество, и «репрессивные», призванные наказать Церковь за неповиновение.
Первым шагом Культуркампфа стал роспуск католического департамента прусского министерства культов, который последовал в июле 1871 года. Этот департамент, созданный в 1841 году, должен был обеспечивать соблюдение интересов религиозного меньшинства, каковым являлись католики в Пруссии, а затем и германской империи. Месяц спустя, в августе 1871 года, Бисмарк объявил министру культов фон Мюлеру, что «его целями является борьба с католической партией, особенно в польских областях, Западной Пруссии, Позене, Верхней Силезии — отделение церкви от государства, церкви от школы. Передача школьной инспекции светским лицам. Исключение религиозных уроков из школьных программ»
[461]. В декабре 1871 года был принят имперский закон, вносивший изменения в уголовный кодекс — так называемый «кафедральный параграф». Теперь уголовно наказуемым становилось произнесение духовными лицами проповедей, направленных против «общественного мира», то есть против существующей государственной системы.
Категорически не согласный с этими установками Мюлер был вынужден подать в отставку в январе 1872 года. Его преемником был назначен Адальберт Фальк, человек либеральных взглядов, который стал правой рукой «железного канцлера» в борьбе с католической церковью. Вскоре в Пруссии был принят законопроект о школьном надзоре, передававший права инспекции от церковных органов светским. Находившийся в отставке Мюлер прокомментировал это в одном из своих писем: «С наибольшим удовольствием Бисмарк совсем изгнал бы церковь и религиозные идеи из общественной жизни и сделал бы личным делом каждого»
[462].
Весной 1872 года Бисмарк сделал явно провокационный шаг, предложив князя Гогенлоэ на пост прусского посланника при Святом Престоле. Гогенлоэ, являясь кардиналом, был тем не менее противником иезуитов и не поддерживал строго реакционный курс римской курии. В связи с этим он был изначально неприемлемой для Ватикана кандидатурой. Когда Папа отверг кандидатуру Гогенлоэ, это было использовано «железным канцлером» как повод заявить о враждебности католической церкви по отношению к новой империи. Выступая в рейхстаге по этому вопросу, Бисмарк произнес одну из самых знаменитых своих фраз: «Мы не пойдем в Каноссу, ни телом ни душой!»
[463], намекая при этом на известное путешествие германского императора Генриха IV, который в 1077 году отправился в итальянский замок Каносса, чтобы униженно просить прощения у папы Григория VII.
Несколько недель спустя на свет появился закон о запрете деятельности в Германской империи ордена иезуитов и других родственных орденов. Эти католические ордена распускались, их члены, являвшиеся иностранными подданными, выпроваживались за границу. А весной 1873 года прусский ландтаг принял целый пакет законопроектов, наносивших новый удар по позициям католической церкви. Первый из них обязывал будущих католических священников иметь аттестат зрелости, который выдавался после окончания гимназии. Кроме того, необходимо было университетское образование, причем студенты-теологи должны были сдавать так называемый «экзамен по культуре», в ходе которого проверялись их знания в сфере философии, истории и германской литературы. Тем самым государственный аппарат должен был получить возможность влиять на подготовку священников в выгодном ему ключе. Второй закон делал назначение епископов и священников зависимым от одобрения государственных структур. Третий практически полностью отменял дисциплинарную власть церковных иерархов. Четвертый закон облегчал гражданину выход из церковной общины. Эти так называемые «майские законы» были разработаны министерством культов при активном участии либеральных депутатов. Фактически они были нацелены даже не на отделение церкви от государства, а на подчинение первой второму.
