– У меня аллергия на кофеин, – мстительно сказала я.
– А на чай? – влет уточнил этот… песий сын.
Вспомнила, как начальство произносило «Михаэль», выделяя «э», и мысленно скривилась
– Послушайте… господин Вель. Я, конечно, ценю искренность и считаю, что для нее необходима смелость. Но не путайте ее с глупостью. На последнюю у собеседников может оказаться аллергия.
– Как на кофеин? – улыбнулся «тевтонец».
– Да. – Я чуть наклонила голову и мысленно представила красную точку прицела между бровей Михаэля.
Полегчало.
– Татьяна, своей неприступностью вы бросаете мне вызов.
Как Иерусалим крестоносцам, ага. Ну реальный тевтонец. И плевать, что на нем не железная броня, а дорогой костюм. До башки все равно не достучаться, словно на ней нахлобучен шлем. Цельный. Без единой дырки. И сквозь него тевтонец категорически не слышит слово «нет»
– Мне расценивать это как угрозу преследования? – Я приподняла бровь.
– Понял. Ухожу. Но не прощаюсь.
И он действительно удалился. Договор купли-продажи я составляла скрупулёзно, проверяя каждую запятую. Так, чтобы у Феликса не было повода вызвать меня к себе в кабинет при клиенте, дабы что-то исправить.
В обед я положила папку с документами господина Веля на стол Феликсу и до окончания рабочего дня сидела как на иголках. Но к начальству меня больше не вызывали. Я перевела дух и засобиралась домой.
Зря. Нельзя новичку в первую неделю уходить вовремя. Примета плохая. Надо задержаться, показать свое рвение. Иначе можно огрести неприятности в виде проваленной стажировки.
В моем случае примета сработала наполовину: провала не было, зато неприятностей – дворец и летняя резиденция. На крыльце стоял «тевтонец». Да как стоял – в фирменной позе Макса Барских «любите меня, я готов».
В руках «тевтонец» держал веник… пардон, букет. Охапка цветов была здоровенной. Нажористой такой. Бутоны свежие, наверняка сочные. На животноводческой ферме коровы бы оценили.
– Это вам. – Он протянул мне упакованную по всем правилам флористики зелень.
Я огляделась по сторонам.
– А что вы ищете, Татьяна?
– Черен. Сейчас воткну его в подарочный веник и дам деру на получившейся метле. Как любая порядочная ведьма…
– А-а-а, – Вель чуть натянуто рассмеялся. – Это тот особый загадочный русский юмор, который я порою не могу постичь.
Да ты не только юмор, ты самого простого слова «нет» постичь никак не можешь!
– Татьяна. – Поняв, что я не собираюсь брать букет ни под каким соусом, тевтонец сунул его под мышку и перешел на деловой тон: – Давайте заключим соглашение. Всего один ужин. И если во время него я не смогу поменять ваше мнение обо мне, я отступлю. Обещаю, что не буду больше преследовать, забуду ваш адрес и…
Это была не сделка, это был шантаж! Ну что ж, дружок, ты напал на юриста.
– Отлично, договорились. Тогда подождите пару минут. Я сейчас вернусь. – Засим оставила озадаченного тевтонца на улице.
Сама же резво метнулась в офис, где и составила договор. Вписала сегодняшнюю дату, добавила, что после оной Михаэлю Велю запрещается приближаться к Татьяне Александровне Серебрянской ближе, чем на сто метров. Указала размер компенсации в случае нарушения данного пункта договора. Подумала, достаточно ли пяти нулей. Решила, что нет, и мстительно прибавила еще один. А что? У юриста даже признание в любви должно быть заверено нотариусом. Чем договор о свидании хуже?
– Подпишите. – Спустя двадцать минут я с совершенно серьезным видом протянула тевтонцу два экземпляра договора.
Вот так абсурд, возведенный в квадрат и обернутый в упаковку из грамотных формулировок, может стать реальным юридическим актом. С другой стороны – в Израиле приняли же на полном серьезе закон, запрещающий ковыряние в носу в субботу…
– Сколько? – увидев сумму компенсации, удивился тевтонец, уже было занесший руку для подписи.
– Всего лишь финансовое выражение нерушимости слова джентльмена. Или я слишком дёшево его оценила? Нужно было указать большую сумму?
Тевтонец мгновенно поставил размашистую подпись:
– Надеюсь, что после нашего ужина мы просто разорвем этот договор.
– Сейчас это и проверим. – Я кивком указала на пельменную «Сибирские традиции».
Судя по вытянувшемуся лицу, белобрысый не так представлял себе романтический вечер. Кафешка была в лучших традициях заведений быстрого питания средней руки. Это становилось понятно с первого взгляда на припаркованные рядом машины: заниженные десятки, которые были настолько затонированы, что еще немного – и начали бы поглощать и свет, и материю подобно черной дыре.
– Может, выберем другое место? – впервые за все время нашего знакомства засомневался тевтонец.
– Здесь отличная кухня, – уверенно произнесла я, не уточняя, что отличная от стандартов высокой, ресторанной.
Глава 5
Если, увидев человека, вы ощущаете чувство,
будто вы были знакомы в прошлой жизни, знайте:
возможно, вы и правду встретились пару веков назад.
На инквизиторском костре.
Татьяна Серебрянская
А дальше начались танцы без бубна. Тевтонец пытался произвести на даму впечатление. Правда, сделать это без божоле и фрикасе, имея в меню лишь пельмени уральские, блинчики и рассольник, оказалось слегка проблематично. Зато как он обрадовался, обнаружив знакомые каждому европейцу «Пепси» и «Колу»! Еще больше оживился, когда я согласилась. Видимо, от большой радости заказал их по литру на душу. Натурально. Когда передо мной появился громадный стакан, я призадумалась: его легче выпить или в нем утонуть?
Букет – пышный, дорогой – лежал на стуле, и официантка покосилась на него, подходя к нам. Впрочем, вазу не предложила. Видно, в пельменной такой посуды для цветов не водилось.
– Вам блинчики с ветчинкой или сладенькие? – проворковала девушка, записывая заказ.
С чем, с чем? С ветчинкой? Я едва не засмеялась. Да и у тевтонца на долю секунды растянулись губы в улыбке.
Стоп! Не мог иностранец, не понявший шутку про метлу, смеяться над «ветчинкой». Он прекрасно все понимал. И интонации, и полутона. И мое «нет». Просто виртуозно притворялся.
– Ну что, а теперь по существу, – произнесла тем самым особенным казенным тоном, какой подметила у прокурора, когда проходила практику.
Даже руки перед собой сложила, как прилежная школьница.
Хватит бояться, злиться, пытаться убежать, уклониться от встречи. Я дам отпор здесь и сейчас.
Чуть наклонившись вперед, прищурилась. Я не знала, как назвать то ощущение, которое родилось у меня сейчас под ложечкой. Запульсировало, разрастаясь, разгоняясь по крови. Наверное, то же самое испытывает ищейка, взявшая след.
