– Сейчас ты отпустишь брата, а я отдам тебе флешку, – произнесла уверенным тоном, хотя никакой уверенности у меня не было.
А потом, постаравшись не обращать внимания на то, что на расстоянии вытянутой руки от меня брат на мушке, направилась в кухню.
На пороге обернулась и самым что ни на есть стервозным тоном произнесла:
– Я жду.
Вель толкнул Жеку в комнату так, что брат пролетел вперед, затормозив лишь грудью о подоконник.
– Рыпнэшся – пристрэлю, – предупредил он.
А мне только это и было нужно. Я кинулась на кухню, туда, где были ножи и стояла на плите сковорода. Я не знала, прикроет ли она меня, отрикашетит ли пулю, но это – единственное мое оружие. Рука потянулась к ручке сковороды.
В этот момент произошла еще одна вещь: лязгнула входная дверь, привлекая к себе внимание.
«Только не родители!» – мысль пронеслась кометой в мозгу.
Раздался глухой удар, лягз.
Я выскочила из кухни в тот момент, когда Вель, пошатнувшись, упал. Из зала храбро вылетели Чупа и Копа, кинулись на… труп? Рядом с тевтонцем валялся пистолет. И ключ. Двенадцать на четырнадцать, кажется. А во входных дверях стоял… Феликс.
– Ты убил его? – сдавленно спросила я.
– Оглушил. Очухается… – излишне спокойно произнес Фил. – Все ждал, когда вы с линии огня уйдете.
Я выпустила из рук сковородку, ту самую, из Лося, и затряслась. На меня накатила истерика.
Фил ногой отбил пистолет дальше от тевтонца, наклонился к нему, бесцеремонно оттянул его веко и, убедившись, что тот в отключке, перешагнул через валяющееся тело и обнял меня:
– Таня, все хорошо, все закончилось, все…
Послышался глухой удар. Над распростертым тевтонцем стоял Жека со сковородкой в руках. Той самой сковородкой. Видимо, у нее судьба была такая – ударная.
– Он шевельнулся! – мстительно пояснил младшенький. – Вот я и оглушил. На всякий случай. О! Он опять шевельнулся!
– Довольно, – скомандовал Феликс, ловко перехватив занесенную руку братца. И отобрал-таки семейное оружие Серебрянских.
– Ты… – начала было я, лязгая зубами.
– Когда ты не появилась через три минуты, – перебил босс, – как обещала, я решил подняться. Хорошо, что ты лишь прикрыла дверь, не защелкнув замок. Я метнулся к машине и взял первое, что попалось под руку…
Снайпер – он и с гаечным ключом в руках снайпер. Так точно тюкнуть тевтонца по затылку с десятка шагов в полутьме прихожей – это талант. Ключ мы, кстати, убрали с места преступления, а сковородку и пистолет оставили.
Что происходило дальше, я плохо помню. Так, мозаика из отдельных кусочков.
– Копа, Чупа, фу! Вас что, не кормят? – ругался Жека, сгоняя болонок с тевтонца. – Цапаете всякую дрянь, что на полу валяется!
Кажется, несостоявшийся шпион пытался очнуться, но, обнаружив перед глазами две радостно оскаленные собачьи морды, отключился уже самостоятельно.
К слову, в протоколе полиции тевтонец потом значился как дважды оглушенный небольшим тупым оружием. А точнее – злыми болонками. Я не возражала. Гордые Чупа и Копа, благодаря чьим стараниям места ударов сковородкой и ключом были погрызены и с ходу орудия, которыми нанесли травмы, идентификации не поддавались, – тем более.
Тевтонец пользовался большим спросом. Его хотели себе и полицейские, и служба безопасности «Танойла». Чем дело кончилось и кто получил приз, я не знала, да и не хотела знать. Лишь вздохнула с облегчением, когда вся толпа, прихватив сковородку, пистолет и шпиона, наконец убралась из квартиры.
Уже под вечер, когда с работы вернулись мама и папа, состоялось эпохальное знакомство Фила и моего отца, продлившееся за рассказом о случившемся за полночь. Только тогда я вспомнила:
– А как же «Кемзит»?
Мы сидели на старом протертом узком диване. Я – растрепанная, в джинсах и футболке, и Феликс – в рубашке и штанах от делового костюма, который стоил наверняка дороже, чем папина Лада Калина.
– Я позвонил Максу еще утром, из твоей прихожей, когда поняла, что с этим шпионом мы застряли надолго, и попросил перенести встречу на завтра. На вторую половину дня.
Он потянулся, чтобы меня поцеловать, и…
– Кхм… – В дверях мгновенно нарисовался папа.
Видимо, он решил блюсти мое девичье целомудрие. Говорить о том, что это делать уже слегка поздно, было совестно.
– Фил, пойдем покурим на лестнице, – сказал он.
– Па, но ты не куришь…
– Доча, иногда тебе стоит токсично помолчать.
– Может, тактично? – проворчала я. – Феликс, кстати, тоже не курит!
– Курю, – быстро наврал босс. – Иногда.
Как только внезапно закурившие папа и Фил вышли в подъезд, мы с мамой тут же прилипли ушами к приоткрытой двери.
– Я спортсменом был, от завода в соревнованиях участвовал, – многозначительно начал отец.
Угу. По плаванью. Я хмыкнула, вспомнив «спортивные» достижения папы. Про них даже в интернете статья была – правда, под заголовком: «Электрик, участвуя в соревнованиях по плаванию, замкнул тройку лидеров». Но отец повел речь не о своем чемпионском триумфе.
– И хорошо боксировал. Да и сейчас у меня удар ничего… Так что если мою Танюшу обидишь… Смекаешь, парень?
– Я адвокат, – в тон ему ответил Фил. – Врукопашную предпочитаю не сходиться. Но если кто решит Таню обидеть, я могу решить этот вопрос даже удаленно. Смекаете?
Удаленно, ага. Винтовкой. Или уголовным кодексом приложить. И неизвестно, что хуже.
– Годишься… Считай, я дал разрешение.
Раздались приближающиеся шаги, мы с мамой и болонками брызнули в кухню. Отец вернулся один.
– Завтра со своим Филей увидишься, – ворчливо известил он.
А «завтра» в офисе царило странное оживление. Перешептывания за спиной, косые взгляды… В приемной секрецербер Серафима Игоревна и сопрано сладострастно перемывали мне косточки. Я их застукала, когда несла боссу договор по «Кемзиту». Фил добился не только досудебного урегулирования, но и того, что Махов вошел в совет акционеров. Пусть с номинальным пакетом акций, но все же. Это была компенсация морального ущерба.
Только я шагнула в приемную, как обе гарпии замолчали, подавившись словом «любовница», и деловито уткнулись в компьютер секретаря, словно там обнаружилось нечто совершенно потрясающее. Сначала я просто хотела пройти мимо. А потом подумала: какого черта? Я действительно встречаюсь с Феликсом. И совершенно не собираюсь этого стыдиться. Да и он не из тех, кто прячется по углам, как школьник.
Я развернулась, подошла со спины к обеим дамочкам, усмехнулась, увидев на мониторе образец заявления о приеме на работу, который они так старательно изучали, и вкрадчиво прошептала:
