– Шикарный добер! – Работяга продолжал восхищенно рассматривать Пса. – У меня в детстве такой же был, только черно-рыжий. А как его зовут?
– Да просто Пес, – с кривой улыбкой буркнула Молли, мысленно посылая очередного чокнутого собакофила на три совсем другие буквы. Помог – спасибочки тебе, а теперь отвали!
Работяга разочарованно отвернулся, но тут Молли осенило. Какая разница, какого именно информатора окучивать?! Этот даже лучше, он сам напросился, и мерзкого вредного кибера рядом нет!
Команда обалдело наблюдала, как Молли с грохотом исполнила полупируэт на стуле, очутившись между своим столом и соседским, и, экзальтированно повысив голос, продолжила:
– То есть он мой любимый пёсичек, и его зовут… – Молли лихорадочно перебрала в памяти известные ей собачьи клички, коих там оказалось пес наплакал, и, поскольку пауза странно затягивалась, наобум ляпнула: – Кукусик!
Хэлу срочно потребовалось чего-то глотнуть, однако на столе стоял только набор специй и бутылочка с уксусом, который уже сосредоточенно нюхала Иветта.
Работягу сей поворот дела и стула тоже озадачил, но, видимо, среди собачников водились и не такие фрики.
– А моего – Полкан! – гордо сообщил он. – Всегда мечтал о большой собаке, поэтому выбрал самого крупного щенка!
Пепяка попыталась поскрести себя за ухом и, потеряв равновесие, упала на бок, но, ничуть не обескураженная, продолжала энергично дрыгать задней лапой, как опрокинутая игрушка. Хозяин осторожно вернул ее в исходное положение и с надеждой спросил:
– А можно погладить вашего… пёсичка?
– Конечно! – Молли рванула за поводок, услужливо подволакивая «Кукусика» поближе.
Брови работяги снова скакнули вверх, но, поскольку доберман продолжал изображать жизнерадостного придурка, привычного к подобным изъявлениям хозяйской любви, мужчина осторожно коснулся собачьего лба, скользнул ладонью по холке, по спине и, убедившись, что пес ничуть не против, принялся все энергичнее его начесывать, сладкоголосым зоофилом сюсюкая:
– Ах ты славный мальчик! Какой ты красавец! Какой умница!
Доберман вошел в ответный раж и опрокинулся на спину, раскорячив лапы и подставив человеку грязно-розовое брюхо с причиндалами. Молли стоило огромного труда не сблевануть – фу, какая гадость, даже смотреть противно, а мужик упоенно его чешет!
Работяга окончательно расчувствовался и в качестве ответной любезности предложил Молли:
– Вы тоже можете нас погладить, мы это обожаем!
«Извращенец!» – с благородным негодованием подумала Молли, но, похоже, отказываться от столь великой чести было неприлично.
Пепяка предвкушающе оскалилась во все восемьдесят четыре зуба в два ряда.
Молли нервно облизнула губы, вытерла о бок предательски вспотевшую ладонь и потянула ее к Полкану.
– Ах ты… милая зверюшка! – как можно слащавее завела Молли, пытаясь подделаться под этих собачьих сектантов.
Пепяка показала третий, бонусный ряд.
Молли, не выдержав, отдернула руку и в панике залепетала:
– Нет, я боюсь сделать ему бо-бо, он же такой кроха!
– Ну, по сравнению с вашим-то да… – огорченно признал работяга и, подхватив пепяку, нежно прижал ее к небритой щеке. Тварь яростно заклацала зубами у его носа, но хозяин словно не замечал ни их, ни брызг летящей ему в лицо слюны. – Что-то мы сегодня не в духе! Хватит, не ревнуй, моя прелесть! Ты же знаешь, что папочка любит только тебя!
Полкан продолжал облаивать Молли, так пуча глаза, словно они вот-вот вывалятся и повиснут на ниточках.
– А можно я его поглажу? – неожиданно вмешался Натан.
– Валяй! – Работяга щедро протянул ему пепяку, и парню, как ни удивительно, удалось невозбранно потрогать пальцем спинку и лапки – все внимание истерящей твари оставалось прикованным к Молли.
– Ух какой прикольный! – восхитился Натан. – Может, и нам такого завести как корабельный талисман? Места мало занимает, жрет тоже…
– Нет, – ледяным тоном сказал Хэл.
– Нам и одной собаки хватает! – поспешно поддержала его Молли.
– Так она же не на… – простодушно начал Натан.
– Ну да, он только мой сладкий кексичек! – так пронзительно заголосила Молли, что над столиком заполошно мигнула световая панель. – Но я же не запрещаю тебе его гладить! И вообще, вдруг он заревнует и сожрет эту кры… скушает другую собаченьку!
Иветта что-то почувствовала, обернулась и сперва оцепенела, а потом завизжала громче подруги: за спинкой стула стоял незаметно подошедший и развесивший уши официант, парнишка лет восемнадцати.
Бедняга испугался не меньше девушки, отпрыгнул и закрылся стопкой меню.
– И-и-извините, – откашлявшись, пробормотала Иветта. – Вы меня… чуть-чуть напугали.
– Ничего страшного, бывает, – мужественно соврал официант, продолжая предусмотрительно держаться поодаль и не расставаясь с меню, пока Молли, потеряв терпение, не выдрала его силой.
– А ну-ка давай сразу тащи нам по кружечке пивка, – вальяжно велела она. – И нашим новым друзьям тоже, я угощаю!
– Ого, как нам повезло с друзьями! – с усмешкой протянул другой, прежде молчавший рабочий из их троицы, сильнее всех напоминавший мрачного бородатого гнома размером с тролля. Хэлу его тон не понравился – благодушный, но откровенно ернический, как и взгляд. – Ну давайте тогда хоть познакомимся, что ли! Вы же с «Фреи», верно?
Иветта, продолжавшая нервно вертеться на стуле, обнаружила, что на них уже глазеют все посетители бара. Кто исподтишка, кто неприкрыто, но одинаково неприязненно.
Уютный полумрак заведения мутировал в зловещие сумерки на кишащем земляками складе.
– Ага, – воодушевленно подтвердила ничего не заметившая Молли. – Прилетели сюда за компанию с подругой навестить ее предка. Вот, сидим, ждем их!
– Ого, – повторил «гном» с той же интонацией. – И кого именно?
Имя отца девчонки, как назло, напрочь вылетело из головы Молли. Она и слышала-то его всего пару раз, Лиза обычно говорила «папа».
– Ну, этого… который здешний бригадир, мордатый такой, усатый и лысый… – с визуальной памятью у Молли оказалось получше. – Робинсон, во!
– Не знаю такого, – «огорченно» покачал головой рабочий. – Крис, а ты знаешь?
– Не-а. А ты, Барри? Слыхал о таком? – передал Крис дальше по цепочке, и вскоре к сарафанному радио «участливо» подключился весь зал.
– Робертсон, – не выдержав, поправил Молли более памятливый Хэл, чувствуя, что совершает еще большую ошибку, но обратного пути, похоже, не было. – Ирвин Робертсон.
– Ах, Робертсон! – просиял «гном». – Так бы сразу и сказали! Хороший мужик, правильный, старой закалки, не то что нынешние крысы да шакалы! Мы его очень уважаем, правда, ребята?!
