Но как эта кроха, судя по всему, только перерожденная, попала сюда? Уж не украл ли Момо этот мясной мешок, где как раз и прятался сбежавший феникс? И коль так отчаянно что-то ищут повсюду посланные Абесибо Науром маги, то, стало быть, не иначе как архимагу феникса и везли. Однако демон каким-то образом сбежал.
– Как ты сбежал, кроха?
Однако птенец не ответил. Он, доклевав булку Габелия, которая раздула его зоб до размера ореха, упал на ладонь Юлиана и уснул, подогнув лапки под себя. Так он и остался лежать, изнуренный и уставший, как дитя. И Юлиан уже не стал его беспокоить, понимая, что нужно время.
А за пределами особняка меж тем уже вовсю полыхало зарево от фонарей. Маги и гвардейцы дворца рыскали по всем домам, обходя лишь те, над которыми таилась священная защита консулата. Как раз в одном из таких домов сейчас и находилось сокровище, которое так отчаянно искал Абесибо, истративший баснословное состояние на большую огненную птицу, место которой было только в легендах. Могучий Абесибо, которого обокрал маленький нищий. Абесибо, чья драгоценность сейчас лежала в сумке у его самого ненавистного врага, который действовал не из выгоды, а из мести, и оттого решил сокрыть птицу любыми методами.
Покинув баню, Юлиан энергично зашагал к дому, прижимая к себе сумку со спящим фениксом. Там он прошел гостиную и сел в библиотеке, залитой лунным светом. Охрана в доме, видя, как вольно расхаживает по дому бывший раб, молчала и терпела. И Юлиан нагло пользовался этим страхом не угодить будущему хозяину.
Он подошел к монументальным шкафам с книгами, достал оттуда «Книгу знаков пророка Инабуса из Ашшалы», присланную Дзабой, как тот и обещал. Уложив сумку рядом с собой, Юлиан погрузился в чтение переведенного монументального труда. Он мог не волноваться, что его увидят. Ведь он обещал Дзабе прочесть книгу – и в действиях его не было для постороннего ничего странного.
Юлиан напряженно выискивал те слова, о которых говорил фанатичный посол. Пока, наконец, не вчитался в пророчества.
«Хвала Фойресу, всеотцу нашему мертвому, всеотцу возрождающемуся. Даже во сне своем он посылает нам видения Конца Света, предупреждая. Да спустится с неба истинное дитя Фойреса о четырех конечностях. Да махнет оно огненной своей рукой и явит знак отца своего…»
Он читал и читал про конец Света, про огненное дитя Фойреса, про истинное дитя Фойреса (будто речь шла о двух разных существах). Читал он и про якобы самого старого и первого из богов, Фойреса. Фойреса спящего, уставшего, дремлющего, оккультного. У него было много имен… Но все было столь запутанно, что вычитанное можно было воспринимать лишь обобщенно. Юлиан никогда не верил в предсказания. Не первым пророком был Инабус, и не последним, ибо даже сейчас повсюду находились те, кто называл себя гласом отцовским. И в Ноэле, и по пути в Элегиар он сталкивался с такими обманщиками, что предлагали прочесть судьбу, однако все они всегда вещали отстраненно, боясь ошибиться. Или боясь раскрыть свою ложь?
Однако никогда бы ранее Юлиан не сидел так над книгой знаков, если бы не эта ужасная череда совпадений. Буквально с неделю назад он слышал от пьяного Дзабанайи слова насчет явления истинного дитя Фойреса и сам же пьяно возражал ему, посмеиваясь. И вот у него в сумке уже спит феникс, а подле него лежит раскрытая книга, которая предвещает Великую Скорбь, она же Великая Война, в которой погибнет больше половины всего живого.
Что же это? Что за череда совпадений преследовала Юлиана? Что за божья милость, или, наоборот, немилость обрушилась на него, что он оказывался вовлечен во все эти странные события?
Сначала он коснулся кельпи в детстве, повязав свою душу с ней. Затем встретил Старшего Мага из Нор’Алтела, который продал ему шинозу. Именно эта шиноза сыграла свою роль в получении бессмертии, ведь не рань он Гиффарда в ту злополучную ночь, быть бы ему уже белыми костями под палящим солнцем. Потом эта судьбоносная встреча с Мариэльд де Лилле Адан, которая нарекла его долгожданным сыном. А после, когда он уверил в ее искренность, последовал такой подлый удар с околдованием Вицеллия и предательством. И вот он сидит в библиотеке у своего покровителя, который в мгновение ока может обратиться в самого злого его врага. Сидит с фениксом, обитателем легенд, у бока.
Чуть погодя Юлиан, не выдержав, раздраженно захлопнул «Книгу знаков Инабуса из Ашшалы». И поплелся наверх, где из комнаты уже доносился размеренный храп его соседей, не обремененных мыслями о будущем и живущим лишь нынешним днем.
Бережно уложив сумку рядом с собой, Юлиан так и не сомкнул всю ночь глаз, даже не погружая себя в дремоту. Ибо он думал над тем, как бы позаботиться о крохе-птенце, и как бы теперь намекнуть мастрийцам о том, что Абесибо Наур тайно пытался провезти их символ – феникса. Несомненно, если архимаг и подрядил на поиски всю дворцовую гвардию, то они, вероятно, искали не феникса, а какого-нибудь красноперого инухо.
Если ворон Кролдус ничего не отыщет, то Юлиан будет вынужден бежать с фениксом в сумке. А пока придется задержаться, чтобы выходить кроху, который так напоминал маленького уголька со своим тлеющем в груди пламенем. Уголек. Юлиан улыбнулся.
Глава 24
Уголек
Чуть позже.
Чуть погодя в сером рассветном утре Габелий потянулся в постели. Первым делом он встал и, тряся брюхом, поплелся к столу. Там рука его уже неосознанно потянулась к блюду, пока глаза с набрякшими веками были еще прикрыты, чтобы досмотреть сон. Рука пошарила. Погремела пустой оловянной тарелкой. И только тогда маг Габелий соизволил опустить свой взор.
– Что? Где? – прошептал он неверяще.
Пока Юлиан раздумывал, не выдадут ли его запахи сдобы на одежде и в карманах, Дигоро уже встал и открыл окно, как часто это делал поутру.
С улицы повеяло сыростью. Назревал ливень, и небо заволокло тяжелыми тучами. Похоже, что осень все-таки выдастся дождливой. А Габелий все продолжал буравить встревоженным взглядом пустую тарелку, и на лбу у него залегли две глубокие морщины. Он даже не возмутился на распахнутое окно, как обычно это случалось, когда Дигоро хотелось свежести, а магу – сухости и теплых тапочек.
– Что с тобой, Габелий? Прафиала увидел? – ухмыльнулся Дигоро, окуная пальцы в краску веномансера. – Чего встал, как дерево?
– Да я… Я со вчера на утро оставил арбалевскую булочку с грушей, – прошептал маг. – Но она пропала! Кажется, ее кто-то съел…
Дигоро, различив остатки вчерашних крошек на седой бороде мага, ядовито заметил:
– Да уж, кто-то. Габелий, ты сам и съел!
– Но я не ел!
– Тогда мы с Юлианом ночью втихую сжевали. Или другие полсотни вампиров, живущих в особняке, – Дигоро продолжил. – Или это эгусовские соглядатаи явились строить козни самому великому целителю Габелию из Элегиара!
– Прекращай издеваться… – обиженно протянул маг. – Я действительно не помню, чтобы ел эту булочку. И пустота в животе. Да, определенно…
