– У тебя там всегда пустота. Шевелись!
И Дигоро спустился вслед за своим напарником-веномансером, который бесшумно выскользнул из комнаты. Юлиан не рискнул прятать Уголька в сумке, опасаясь обысков, а потому переложил его во внутренний карман пелерины. Благо, осенняя пелерина у него была пышная, с бахромой и фестонами, длиной по локоть.
Понимая, что он до сих пор стоит в нелепой позе, в ночной рубашке и с разведенными перед столом руками, Габелий засуетился. Позже, чувствуя томление в животе, он уже стоял у парадной двери. Стоял с грустным выражением лица.
Габелий был из той породы людей, которые, не ощущая приятной тяжести в желудке с утра, видят весь оставшийся день в исключительно черных красках. Но стоит им только плотно поесть, полежать – и вот уже сама жизнь расцветает перед ними, солнце выходит из-за туч, и бытие кажется не таким ужасным. Впрочем, выглянув на улицу, где захлестал проливень, Габелий убедился сам для себя, что бытие его крайне отвратительно. И, накинув капюшон, последовал за остальными за ворота, где стал ждать советника.
Утром тому донесли о том, что ночью что-то произошло и весь город подняли на уши из-за приказа архимага. И теперь Илла Ралмантон поспешно приказал вынести малый паланкин. Чуть погодя он уже величаво сходил на ковер под сень Черного Платана, роняющего белоснежные лепестки на пол.
Там же, под Платаном, стояли два человека в окружении свиты, напоминавших малое войско, и ожесточенно препирались. И хотя никто из них не повышал голоса, но и напряженные плечи, и широко расставленные ноги предупреждали – еще слово, и дело может дойти до схватки.
Дзабанайя Мо’Радша замер напротив Абесибо Наура. Глаза его сверкали молниями. Растеряв все свое обаяние, он глядел люто, воинственно, будто готовый вот-вот броситься.
На лице архимага же застыла маска брезгливости.
– Нашу веру… – сквозь зубы процедил посол. – Вы так жестоко попрали нашу веру, достопочтенный. Вытерли ноги! И после такого вы смеете еще оскорбляться на мои слова?
– А вы увлеклись, – ответил ледяным голосом Абесибо. – Вы хотите консульское кресло Дипломата, Мо’Радша, так соответствуйте ему. Демонстрируйте умение трезво мыслить в любой ситуации, а не препирайтесь по пустяковому поводу, что не имеет под собой основания.
– Пустяковый? Вы называете это пустяковым?
– Я называю все своими именами.
И Абесибо пожал плечами. Всем видом он показывал различие между гневным послом и собой, однако же придворные, знакомые с архимагом не понаслышке, заметили бы, что и он тоже на грани.
– Слов юронзийских колдунов мне достаточно, чтобы сделать выводы! Вы тайно провезли наше сокровище сквозь наши же земли для своих демонологических утех!
– Где вы видите это сокровище?
– То, что Упавшая Звезда сбежал из ящичного окошка для кормления, переродившись, не уменьшает вашего поступка! О Фойрес, бедная птица! Уж не намеренно ли заморил он себя голодом, чтобы умереть и не попасть к вам? Видел бы святейший Элго эти зверства! О ужас! Что я вижу…
– Вы ослепли от своей веры, – насмешливо заметил Абесибо. – И видите феникса в любом краснопером инухо, который сбежал.
– Не морочьте мне голову! Юронзийцы назвали сумму, и это не может быть красноперый инухо. Тем более красноперый инухо не способен летать, и он никак не мог расправиться со стаей рух, чтобы пасть потом раненым наземь! Оооо… Я это так не оставлю! И святейший Мадопус, и достопочтенный Молиус узнают об этом преступлении незамедлительно! Когда прибудет ко двору премудрый Гусааб, вы будете преданы суду!
– Глупец, думайте, какими словами разбрасываетесь! О каком преступлении вы говорите? Или вас опьянило то малое, что вы сделали для этого шаткого союза?
Они оба уже с трудом скрывали отвращение, которое питали друг к другу. Руки мастрийцев легли на рукояти сабель, а сподвижники Абесибо сделали предупредительный шаг назад, чтобы разорвать дистанцию для заклинания. Все смерили друг друга в отчаянной ненависти, явной и скрытой.
Один из магов по имени Хоортанар, чистейший эгусовец и по лицу, и по имени своему, выступил вперед, и брань полилась с его губ, ибо он был предан своему господину, но не был так деликатен, как тот.
– Да как ты смеешь, мастрийское отродье, – прошипел он, – свою руку класть на саблю? Здесь не пески, где вы спите в обнимку с верблюдами и закалываете своих же братьев, сестер и матерей! Знай свое место, собака! Или его тебе покажут!
Зарычали мастрийцы, грозя на своем языке смертью. Язвительно отвечали маги, все больше отступая. Яростно переглянулись Дзаба и Абесибо, готовые броситься друг на друга, как псы. Тихо шептались все прочие, выглядывая из коридоров и боясь попасть под руку и пылким гостям из дальнего юга, и такому опасному человеку, как архимаг.
Где-то вдали громыхал караул, которого уже вели к месту будущего кровопролития, чтобы предупредить его.
Однако разрешил ситуацию Илла Ралмантон. Он устремился к спорщикам. Услышав стук трости, и архимаг, и посол обернулись.
– Что здесь происходит? – спросил советник.
Архимаг нервно усмехнулся и сказал:
– Только-только заключив союз, твои мастрийцы уже делают все, чтобы он порушился…
– О чем речь?
– Прошлой ночью по уговору мне должны были прислать демона с юронзийских пустынь. Красноперого инухо. Однако я получил лишь пустой короб. Получив отказ в полной оплате, юронзийцы посмели навести клевету. Клевету, которую различит любой ясномыслящий, ибо не осталось в этом мире больше фениксов.
– Ах. Твой трофей все-таки прибыл.
– Вы знаете о трофее, достопочтенный? – изумился Дзабанайя, для которого подобные слова казались предательством.
– Я знаю, что колдуны из пустынь очень хитры. И мстительны. Тебе ли не знать, Дзаба, что их ненависть к соседу может вылиться в попытку если не развалить союз, который грозит им бедами, так пошатнуть его ложью.
– Так это был феникс? – спросил напряженно Дзабанайя.
– Не уверен.
Слова советника, кажется, остудили враждующие стороны. Острое чувство вот-вот готового разразиться побоища отступило. Руки мастрийцев соскользнули с сабель, а губы магов обмякли. Из-за угла показалась гвардия во главе с Гоголосом, спешащим в Древесный Зал. Однако все закончилось.
Чуть погодя Абесибо Наур и Илла Ралмантон уже шли бок о бок по коридорам, стремящимся в бесконечность, в то время как обеспокоенный посол растворился в противоположной стороне.
– Такие замашки не достойны союза, – сказал архимаг, замедляя шаг, чтобы хромой Илла поспевал за ним.
– Это мастрийцы… У них вера выше короля и всяких союзов… Что же ты хотел, Абесибо, везя подобное существо?
Абесибо смолчал. Лишь позже он тихо добавил:
– Знаю, что дворец кишит множеством твоих шпионов, Илла.
