Юлиан приласкал мокрую гриву темно-мышастой лошади и поцеловал ее в теплую морду, отчего кобыла игриво мотнула головой.
– Я тоже соскучился по тебе такой, Вериателюшка… На север, мы уйдем на север… Как ты и хотела.
Юлиан посмотрел на браслет на руке и решил, что избавится от него уже на севере – держаться за скачущую кобылу одной рукой неудобно. Тем более Вериатель стала очень настойчиво тянуть его за рукав, хватаясь зубами – ей уже самой не терпелось увезти своего избранника подальше от бед.
Тот уж было напрягся, чтобы запрыгнуть на ее спину, как вдруг увидел темный силуэт среди черных стволов платанов. Силуэт стоял, не шевелясь. Он стоял, укрытый тенями. Но Юлиан увидел яркие голубые глаза, белое лицо и темные пряди, которые выбивались из-под шаперона.
– Господин Донталь? – искренне удивился он. Вот уж кого он не ожидал здесь увидеть, так это герцога.
Фигура вышла из тени. Она подставилась под сияние луны, но от этого не перестала быть менее зловещей. Откуда здесь, в Элегиаре, Горрон? Уж не мимик ли это? Уж не плод ли больного воображения?
– Не разглядывайте меня с таким удивлением, Юлиан. Я – это я, самый что ни на есть настоящий и исключительный, а не иллюзия, – улыбнулся герцог.
Юлиан отошел от кобылы к Горрону и осторожно пожал тому руку. Ладонь была мягкой, но крепкой – в теле гостя чувствовалась затаенная сила, – и Юлиан откинул всякую возможность мимика. Тем более гость свободно произнес фразу на Хор’Афе, что было под силу либо высшему демону, либо очень опытному демонологу, посвятившему всю жизнь изучению языка.
Вериатель вдруг сделалась недовольной и зло захрипела, но гость взглянул на нее без страха и подошел еще ближе, совсем не боясь.
– Как вы сюда попали?
– По просьбе нашего любимого всеми главы, Летэ фон де Форанцисса, – отозвался герцог. – Однако ваша мать рассказывала, что вы отправились на Юг попутешествовать. Поэтому, когда я узнал о некоем вестнике Гаара по имени Юлиан, который прибыл из Ноэля и был удивительно похож на чистокровнейшего северянина, то обо всем догадался. Любопытство взяло вверх, и я заехал пообщаться с вами, хотя путь мой лежит много дальше.
На Горроне были надеты южные шаровары и рубаха, а на правой руке сверкал серебром наплечник – не будь герцог белолицым и синеглазым, можно было бы счесть его за местного аристократа. «Как же он ловко перевоплощается, чувствуя себя везде как рыба в воде», – отметил про себя Юлиан, невольно восхищаясь этому навыку.
– И вы здесь только из любопытства? – спросил он осторожно.
– Любопытство, мой друг, это единственное, что держит меня на этом бренном свете. Любопытство – есть познание. Не будь его – и мир бы сгинул.
И Горрон обаятельно улыбнулся, сверкнув клыками. Вериатель же, фыркнув, уже скакнула боком, призывая сесть на нее, но Юлиан не отреагировал, удивленный такой неожиданной встречей. Тогда демоница боднула красивым лбом своего избранника. Но и в ответ он лишь погладил ее и чуть отодвинул, не отрывая взгляда от герцога.
– Куда лежит ваш путь?
– Как пообщаюсь с вами, Юлиан, то отправлюсь в Нор’Эгус. Поговаривают, что там обитают, прячась, другие старейшины, и я желаю познакомиться с нашими, так сказать, затаенными братьями.
– Ваше путешествие будет небезопасным. Нор’Эгус сейчас воюет с Нор’Мастри, а вскоре к войне присоединится и Элейгия. Королевства концентрируют у себя всех магов, и оттого они похожи на злой муравейник, где каждый встречный желает изобличить соглядатая, но может изобличить ненароком бессмертного.
– Однако вы сами здесь, на юге, в сердце магии и ядов…
– Хм… – Юлиан нахмурился. – Я оказался здесь не по своей воле.
– Вас привели?
– Можно сказать и так. Я бы и хотел поговорить об этом с вами, господин Донталь. Зреет что-то нехорошее. Я чувствую это, но не понимаю инструмента, которым они пользуются, и, самое главное, – цели. Сначала я считал это за выдуманные страхи. Но теперь я уверен, что матуш… госпожа Лилле Адан вынашивает планы, в которые меня не посвящает, а в помощниках у нее один из величайших магов, о котором тоже никто не ведает.
– И поэтому вы остались здесь, куда вас привели и где в любой момент могут использовать для своих целей? Опрометчиво. И куда опаснее даже моего путешествия. Почему, если чувствуете угрозу, не бежите на север?
– А куда мне бежать, господин Донталь? К Летэ, который обязан Лилле Аданам жизнью? Что я ему скажу, пока у меня на руках нет доказательств? Или к… – лицо мужчины пересекла ненависть. – К господину Тастемара?
– Филипп всем сердцем бы хотел вас увидеть, – неожиданно серьезно сказал Горрон.
– Ох, дааа, всем сердцем… – Юлиан счел сказанное герцогом за иронию и зло усмехнулся. – Хотя я теперь понимаю, что его слова касаемо матушки были предупреждением, а не камнем в мой огород, но не пойду я от жабы к гадюке. Признаться, я хотел бежать куда глаза глядят, чтобы затеряться из виду и уже потом с новыми силами начать искать ответа. По первой я хотел сойтись с вами. Однако, как видите, судьба сама распорядилась – вот вы уже стоите передо мной. Или и в этом есть свой замысел? – и Юлиан вскинул глаза на лицо герцога.
Герцог оглядел с печалью Юлиана, его затаенное напряжение, его позу, в которой руке понадобится всего лишь мгновение, чтобы выхватить кинжал из ножен и ударить противника в сердце.
– У вас уже ни к кому нет доверия… Даже ко мне… – сочувственно ответил он. – С самого моего появления, Юлиан, вы ожидали от меня подлого удара и готовы были ответить на него. Не просто так вы не отходите от своей кобылицы, рассуждая, что она поможет вам при схватке со мной, коль это произойдет. Ах, не мотайте головой в отказе! Вы хоть и научились прятать эмоции, но не от меня.
– Извините, но жизнь доказала мне, что никому нет веры. И даже те иллюзорные семейные отношения оказались чепухой, потому что госпоже Лилле Адан нужен был не сын, а теленок на веревке.
И Юлиан усмехнулся, сглотнул слюну и неосознанно потянулся к Вериатели, пропустил между пальцев ее шелковистую гриву. Та, доселе застывшая в напряженной позе, встрепенулась и снова попробовала обратить внимание избранника на себя, уткнувшись в него большой головой. Впрочем, это не возымело эффекта – Юлиан пристально смотрел на Горрона.
– Так зачем вы здесь, господин Донталь?
– Хорошо, лгать не стану, хотя ранее сказанное мной и не было ложью. Просто мой ответ вам не понравится. Наш общий друг Филипп фон де Тастемара печется о вас, и по его просьбе я заехал сюда, чтобы все выведать. Вы должны понимать, что я не мог отказать своему родственнику, поэтому и скорректировал путь.
– У Тастемара до сих пор свербит от суда?
– Однако хочу заметить, вы помимо недоверчивости еще и ожесточились. Где же тот милосердный и благородный Уильям, в сердце которого зрело прощение?
– Таков мир… – сухо закончил Юлиан.
