Отец невесты на это резко сделался бледным, а Сеселле, кажется, так и вовсе поплохело. Она пошатнулась, ухватилась за поданную руку матери и вперилась в Юлиана так, будто перед ней стоял не мужчина, а чудовищный грим.
Иохил же замотал в неверии головой.
– Быть не может! Как… Как это… вампир, – воскликнул он. – Он ужинал с нами почти каждый день!
– Вы ошиблись, почтенные, – Юлиан открыл рот, чтобы показать клыки. – Вы меня с кем-то спутали.
– Нет, этого быть не может! – крикнула истошно мать «невесты». – Это точно он! Он! Он часто оставался у нас на ночь в спальне дочери! Это знают все соседи, шорник Браугм, конопатчики Ливолли! И даже брошь у него на шапероне такая же! Только… Ох… Та деревянная была, а не золотая.
Однако Илла их уже не слушал. Вместо этого он сверлил взглядом Юлиана, а тот понимал, что грозит важный разговор.
– Этих простаков – на улицу, – сказал советник, махнув небрежно рукой. Затем он обернулся к Юлиану, и глаза его опять сверкнули, предвещая проблемы. – А ты… Ты в малую гостиную!
Бумаги были брошены на пол, как нечто несущественное, чтобы тут же быть подхваченными веселым, игривым ветром. Илла Ралмантон поднялся. Ему обвязала халат поясом встревоженная Лукна, и ее хозяин удалился с террасы, растеряв всякое желание играть в шахматы. На чело ему легла мрачная дума.
Юлиан склонился и поднял одну расписку, вчитался и усмехнулся – она была составлена абсолютно неграмотно, с кучей ошибок, причем даже в имени заемщика их умудрились сделать целых две. Он попытался вернуть бумаги семье ремесленников, но Иохил был, будто молнией пораженный.
– Но как, – шепнул он, с ужасом глядя на веномансера. – Как так?
– Расписки составлены даже не моей рукой, – ответил Юлиан. – Вы стали жертвой обмана мимика. Вам бы стоило, узнав, что жених из чужого района, сначала поинтересоваться о том, кто он…
– Я узнавал! Еще осенью.
– И что же?
– Почтенный маг на воротах подтвердил. Он подтвердил, что здесь, в Золотом городе, живет северянин Юлиан, который служит достопочтенному и великому Илле Ралмантону! Мы… Мы не уточняли, кто он… То есть кто вы, думая, что вы – человек…
Падафир кивнул из проема, подтверждая.
– Ну, что я могу сказать вам. Примите мои соболезнования. И много ли взял в сумме монет у вас этот негодяй?
– 355 серебром…
Юлиан вздохнул, ибо сумма была крошечной по меркам знати, но огромной для скромного горожанина. Он попытался вернуть расписки в руки ошеломленного торговца, но тот так и остался стоять, недвижимый и бледный. Тогда Юлиан скрылся в полутьме особняка, направляясь к малой гостиной.
Мать «невесты» меж тем утешала горько плачущую дочь, которая то гладила уже приличный живот, то смотрела вслед исчезнувшему за поворотом жениху, который оказался вовсе не женихом.
Падафир же с озадаченным видом подошел к семье, которая сейчас переживала трагедию, и тихо, но выразительно кашлянул, поглядывая на охрану Иллы.
– Пройдемте, почтенные, я вас провожу.
– Мы сами. Сами, черт возьми, доберемся до ворот! – горько ответил Иохил.
– О нет, мы не к воротам.
– А куда же? – воскликнула мать.
– Вас, то есть вашу дочь надобно показать демонологам. Не пугайтесь, вам надо бояться не демонологов, почтенные, а того, что родится. Молитесь Прафиалу, чтобы это было обычное дитя – не всякому передается от отца умение менять внешность.
И рыдающую семью ремесленников увели под надзором стражи сначала из особняка, а потом в сторону дворца.
* * *
– И ты отпустил его? – вспыхнул, как искра, Илла. – Ты назвал ему свое имя, сказал, кто ты, и отпустил? Почему тогда не обменялся одеждой уже, а?
Юлиан развел руками. Не мог же он сказать, что в скором времени собирался сбежать, поэтому судьба мимика его не очень-то и интересовала. Тем не менее ситуация складывалась дрянная, и он чувствовал себя редкостным болваном.
– Я попытаюсь найти его, достопочтенный…
– Как ты это сделаешь, расскажи-ка? Может быть, все вокруг тугодумы и веками истребляли мимиков, чтобы пришел ты, такой умный, и нашел его по щелчку пальца?
– Кхм, во-первых, он жил в том доме целых три года, обшивая местных, поэтому, вероятно, обзавелся друзьями. Можно начать с них, достопочтенный. Во-вторых, у него есть основное ремесло, – Юлиан вспомнил те паршивые костюмы, которыми был завешан чердак мимика. – Да, он мог обмануть меня, что занимается портняжеством под заказ, и все наряды могли принадлежать ему, но нелишним будет обойти ближайшие лавки с тканями и фурнитурой.
Илла выдохнул. Вид его был очень изможденным, поэтому вместо очередной вспышки ярости, к которым Юлиан уже привык, он только устало откинулся на диванчик.
– Мои люди и так займутся этим и обыщут всех портных в том округе. Но ты понимаешь, сколько проблем мне доставил? Что будет, если мимик узнает о почтенной Маронавре?! Ты знаешь, черт возьми, что человеческая женщина может понести от него?
– Я все понимаю. Я клянусь, что найду его.
Юлиан склонил голову. Уши его тут же вспыхнули пунцом. За последние несколько десятков лет никто еще не заставлял его чувствовать таким тугоумным болваном, как Илла.
– Клянется он… – усмехнулся ядовито старик и посмотрел в потолок. – В мимиков природой заложена способность перевоплощаться в любого. С каждым годом они все более и более оттачивают свое умение, поэтому матерый мимик – это очень опасное создание. Может быть, сейчас передо мной стоишь не ты, а этот Момо?
Илла оглядел молчаливого вампира перед собой, его напряженную позу и затаенный гнев, и снова усмехнулся:
– Что ж ты думаешь, все высшие чиновники, консулы и короли от любви находятся в постоянном окружении свиты? Или от чувства одиночества с членами королевской семьи в спальне всегда должны сидеть одновременно три раба? Знаешь, как тяжело мне было организовать даже одну твою встречу с ее величеством Наурикой, ибо королева никогда не бывает одна?! А ты вообще понимаешь, что случится, если королеву, короля, члена совета заместит мимик?! Знаешь, как легко развалить то, что создано десятилетиями, с одного щелчка такого существа?! Ты слышал историю о короле Элго, сыне Радо Мадопуса Первого?
– Конечно же, слышал… – вздохнул Юлиан.
– А я тебе напомню, дубоум, потому что, видимо, тебя ничему не учат ошибки других! Король был женат дважды, что по тем временам было нарушением всех святых заветов семьи. А знаешь почему? Ведь первая его жена была прекрасной девой, отданной ему в брак в возрасте тринадцати лет – Валравна. Когда король отправился в поход, Валравна осталась в замке в Бахро в ожидании любимого своего господина. И он явился к ней. Вошел в покои среди ночи, где она спала одна. Он возлежал со своей королевой и покинул ее. А когда настоящий король Элго явился из похода, прекрасная Валравна была уже беременна. Надо ли говорить, что с ней сделали? Она не успела родить и избавиться от дитя.
