– И много ли фениксов ты видел?
– Вживую?
– Да.
– Увы, ни одного.
– А твои отец, дед, прадед? Не подумай, Дзаба, что я намерен оскорбить твоего бога. Нет, я отношусь к чужим верованиям с должным уважением, но возможно и такое, что анки остались уже только в легендах.
– Они живы! Это не сказки, Юлиан! – отозвался Дзабанайя, и его пьяный взор стал печален. – Просто анка не терпит людской род. Великие пророки говорили, что эти птицы покинули наш бренный подлунный мир и перенеслись в надлунный, вечный, где обитает наш Праотец Фойрес. Ты можешь увидеть их следы на небе. Ведь звезды – это и есть анки; самые старые горят ярко, в то время как молодые пока только растут. Наши астрономы высчитывают их движение по небу, чтобы составить звездную карту полета.
– А вот в Ноэльском графстве касаемо звезд совсем другое мнение.
– Какое?
– У нас в Ноэле принята геоцентрическая система. Ее выдвинул еще две сотни лет назад у Ноэльского маяка астроном Бониан. Согласно ей звезды движутся вокруг себя по малой окружности, эпициклу, и по большой окружности, деференту, – вокруг нас.
– Но что у вас тогда есть звезды?
– Звезды согласно трактатам Бониана – это светящиеся шарообразные гигантские камни. Маленькие солнца. А эти маленькие солнца…
– … это невозможно! – перебил посол. – Почему эти камни тогда не попадали все наземь? Только крылья, крылья, Юлиан, могут удержать в небе звезду! Только анки способны жить в надлунном неизменном мире. Хотя часть из них по преданиям обитает еще и в Красных Горах. Величественные создания, величественные… Иногда они спускаются к нам на землю. Вот как ты объяснишь мне то, что в небе порой вспыхивают звезды, а?
Юлиан качнул в смятении головой. Дзаба был учтив и улыбчив, когда дело касалось мирских дел, но стоило завести речь о богах, как в нем просыпался неистовый фанатик. С таким человеком, пока в его ножнах таится клинок, спорить опасно, и, будь Юлиан трезвее, он бы скорее всего и вовсе закончил эту беседу, деликатно переведя ее в другое русло. Однако сейчас он лишь упрямо мотнул головой и сказал:
– Ох, Дзаба, Дзаба… Не обязательно же это фениксы.
– А иначе нечему! Хочешь объяснения? Вот, держи. Например, одна из таких птиц тысячу лет назад упала с неба, чтобы помочь нашему великому правителю, основателю Нор’Мастри. Ты читал балладу про короля Элго?
– Читал еще десять лет назад.
Однако пылкого мастрийца этим заверением уже было не остановить. Он поставил свой яхонтовый кубок на стол и печально запел:
У входа в черное ущелье,
Где свет был тьмою похоронен,
Король без всякого веселья
Глядел туда, согнувшися в поклоне.
– О, тьма! – шептал он страстно.
– Ты страх мой и моя же смерть,
Но Инабус Мудрый громогласно
Велел ступить в твою скальную твердь.
Я проклят, злая тьма!
В угодьях буйствует чума.
Я проклят, злая тьма!
Дикарь на нас идет кишмя!
Один лишь путь есть у меня —
Войти в твои врата для поиска огня.
Пророк Инабус мне вещал той ночью,
Что если не порвет меня здесь тьма на клочья,
То выйду я с звездой в руках!
Звездой, что, падая сюда, горела в небесах.
Он снял тюрбан, халат упал к его ногам.
И сабля с изумрудами в навершии,
Как подаяние богам,
Легла в ущелие отмершее.
Элго во тьму ступил…
Песня долго тянулась, прекрасная и печальная. Дзаба пел о том, как юный король Элго вынес из злой тьмы анку, как позже вывел он из той же тьмы свой народ и привел его к процветанию своим мудрым правлением. Допев, Дзаба едва не разрыдался.
– Это будет священная война, Юлиан, во имя великого отца нашего Фойреса! Но разве же мы уже не обречены на победу, когда нам благоволят силы свыше? Как послал он нашему королю в дни отчаяния Упавшую Звезду, так пошлет и в этот раз свой знак, чтобы выказать нам одобрение сожжения земли неверных! Мы вырвем их сердца, перед этим заставив покаяться в том, что они бросили вызов нашим богам!
Юлиан вспомнил жертвоприношения в храме Гаара. Сколько крови было пролито во имя несуществующих богов, а сколько еще будет? Припав губами к кубку, он поморщился от воспоминаний убитого раба и неодобрительно качнул головой в ответ на свои же размышления.
– Испокон веков все эти знаки войны находят при желании в каждом дыхании природы, лишь бы оправдать кровопролития, – шепнул он. – Что северяне, что южане… И даже ноэльцы с их природными дюжами…
– Ты так говоришь, словно тебе не любы и твои боги!
И Дзаба вдруг замер. Только сейчас к нему пришла догадка, что он страстно пытался доказать существование бога Фойреса тому, кто не верил и в своего. От этой мысли он едва не вскрикнул от удивления:
– Погоди! Ты не веришь даже в своих ноэльских дюжей?
– Увы, – Юлиан печально улыбнулся.
После такого Дзабанайя взглянул на своего собеседника, как на прокаженного. Соседи его земель верили в разных богов, проливая кровь друг друга лишь за то, что вера их была различна. Но они верили, причем неистово! Юронзии поклонялись песчаным богам, окропляя свои пустыни кровью и веря в славную жизнь после смерти. Сатрий-арайцы приносили жертвы гарпиям, мечтая, чтобы те унесли их к праотцам в небеса. Мастрийцы верили в Праотцов, но более всего любили Фойреса, а эгусовцы – Шине. Однако нигде и никогда Дзабанайя не встречал того, кто не верил бы ни в одного бога.
– Но почему? – прошептал посол пораженно. – Как можно не верить ни во что?
– Вот так. Не смотри на меня, как на безумца. Хорошо! Я расскажу тебе одну историю, может, она прольет свет. Когда я был ребенком, то дружил с Вларио, который был мне сродни родного брата. Отец Вларио был жрецом и молился богу… то есть богам и любил их всем сердцем. Он часто говорил, что боги всегда помогут тому, кто их чтит, исполняя заветы. А потом Вларио погиб вместе с его отцом-жрецов в огне, когда вспыхнул храм… – и Юлиан умолк, вспомнив свою прошлую жизнь. Вспомнил он и родного отца, который также умер в том ужасном пожаре. – Но почему бог допустил, чтобы его почитатели погибли такой жуткой смертью в его собственном храме? Почему люди, неистово веря, умирают от голода, холода, демонов? Почему войны забирают жизни даже самых малых, которые еще не могут бога ни любить, ни ненавидеть? Я имел возможность путешествовать на север, пусть и недолго… Я видел все эти ужасы и там, где властвует единый Ямес, и в землях, где чтут природных дюжей, и даже здесь. Мир везде одинаково жесток и ужасен, Дзаба, и его ужасность не зависит от выбора божества. Так есть ли тогда эти самые боги?
– Ах, ложные божества, – Дзаба выдохнул. – Это все ложные божества, Юлиан! Твой друг и его отец молились неверным богам! Бедные люди, они были одиноки со своими ложными и лживыми богами… Заблудшие души… Истинная вера – только в Фойреса. Фойрес чтит своих детей, но не обещает тем, кто любит его, все земные блага. Он не обещает сохранить их жизни или дать им привилегии. О нет, он мудр! Он дарит упокоение не телу, а прежде всего душе! Ты ведь одинок? Признайся!
