Глава 12. Отъезд
Серые дни тянулись друг за другом. Небо над Брасо-Дэнто затянуло свинцовыми тучами, и непрестанно лил сильный дождь. Изредка он прекращался, давая жителям города короткую передышку, а после начинал лить с новой силой — вниз по улицам устремлялись настоящие реки. И горе тому, кто оказывался на их пути!
Город оставался не затопленным лишь благодаря уклону и отводу ливневых вод в реку Брасо, в других же областях Вороньей долины все плыло: переполненные водоемы выходили из берегов и затапливали поселения, сели спускались с гор, разрушая все на своем пути.
И вот очередной закат остался за пеленой туч. Уильям, погруженный в раздумья, наблюдал за тоскливой панорамой города из окна своей спальни. Он вспоминал матушку, брата и его жену, соседей и просто знакомых из Больших и Малых Вардов. И конечно же Линайю.
Заветный серебряный браслетик лежал в кармане, но в последнее время Уильям ловил себя на мысли, что все сильнее отдаляется от своей прошлой жизни. Все чаще украшение забывается в карманах и обнаруживается уже случайно, при стирке вещей. А образ Линайи с черной косой до пояса, взгляд её ласковых синих глаз теперь стал размытым и далеким. Любил ли он Линайю, и было ли это чувство взаимным? Или же она просто заменила Вериатель?
Над крышами города сверкнула яркая молния, поделив небо пополам. Громыхнуло так, что, казалось, содрогнулась сама гора, а вместе с ней и замок.
Уже утром Уильям отправится в заветную Йефасу, столицу вампиров, вместе с графом и его семьей.
Но это случится только завтра. А пока Уилл тихонько вышел в коридор и направился к спальне Йевы, так же негромко постучал и стал ждать. Из дальней комнаты Леонардо доносились дикие крики перепуганного ворона. Тот проснулся от сильного раската грома и теперь, похоже, летал по комнате, мешая хозяину спать. Наконец дверь отворилась, и Уильям увидел зеленые глаза Йевы. Отчего-то их взгляд был грустным.
— Уже завтра… — отрешенно, словно обращаясь к самой себе, пробормотала Йева, впуская Уильяма.
— Да, уже завтра! — последовал радостный ответ.
Уильям взял рукой ладонь девушки, поцеловал и прижал к груди. Другой рукой он обхватил её за тонкую талию и привлек к себе. Раскрасневшаяся Йева, словно желая запомнить каждую черту лица возлюбленного, гладила пальцами по его густым, но изящным бровям, небольшому шраму на переносице, щекам, покрытым щетиной, тонким губам.
— Такое чувство, что ты в первый раз меня видишь, — широко улыбнулся Уильям, обнажив острые зубы, и поцеловал тонкие женские пальчики, скользнувшие по его губам.
«Или в последний», — подумала Йева и прижалась к нему ещё сильнее.
Он принялся неторопливо расшнуровывать завязки на нижнем платье, пока оно не упало к ногам Йевы. Та зябко поежилась от холода — камин потух уж как с час назад, а слуги, из-за забот по подготовке графского семейства к отъезду, забыли донести дров. Уильям с легкостью подхватил девушку на руки и отнес на кровать. Быстро скинув с себя одежду, он прижал Йеву к себе и накрыл теплым пуховым одеялом.
Ближе к середине ночи дремавший Уилл почувствовал пристальный взгляд. Он погладил рыжие волосы Йевы и тихонько спросил:
— Ты чего не спишь?
— Не спится, — вздохнула та и придвинулась ближе. — Думаю об отъезде. Отец сказал, что я тоже поеду с вами.
— Так это же замечательно!
— Да… Но лучше бы остались здесь, в Брасо-Дэнто, — вздохнула Йева, устраиваясь на его плече. — И погода отвратительная. Это ты и сам видишь, да и… да и вообще.
Раздался раскат грома, заглушивший стук в дверь. Ничего не подозревающая пара поцеловалась. Распаленный Уильям погладил Йеву по спине, спустился ниже.
Повторный стук, громкий и настойчивый, заставил любовников подскочить в кровати. Уильям выпрыгнул из-под одеяла и кинулся спешно одеваться. Открыв дверь, он увидел нетерпеливого графа, который, сложив руки на груди, с иронией поглядывал на пару. Йева закуталась в одеяло так, что были видны лишь глаза и тонкий носик.
Уильям покраснел, понимая, что Филипп сначала искал его в другой комнате.
— Пойдем со мной. Перед долгой дорогой нам нужно поесть, — вздохнул граф и сделал приглашающий жест. — Тебя это тоже касается, дочь моя.
Граф вышел в темный коридор и замер в настойчивом ожидании. Уильям скользнул вслед за ним, прикрыв дверь. Смущенная Йева быстренько надела нижнее платье, поверх — платье-сюрко, и, поборовшись с завязками, выбежала из спальни. Смерив дочь задумчивым взглядом синих глаз, Филипп развернулся и быстрым шагом направился к лестнице, оттуда вниз на первый этаж, к тюремному крылу замка. Пара следовала за графом, неловко поглядывая друг друга.
— Отец, а Лео?
— Уже поел, пока вы сладко спали в обнимку.
Граф уже оделся в походный костюм. Сквозь шнуровку стеганого балахона, доходящего до колен, проглядывала кольчуга. Поверх черного кушака был пристегнут кожаный коричневый ремень, а к нему ножны. С другой стороны располагалась небольшая сума, куда Филипп сложил письма, печати и кольца. Седые волосы, ничем не подвязанные, свободно лежали на плечах.
Троица спустилась по мокрым от подтекающих вод ступеням и прошла общее отделение, на удивление пустое. Лишь в ближайших к основному проходу клетках сидела пара человек, чистых и судя по всему недавно прибывших.
— Почему так пусто? — удивился Уильям, оглядывая незанятые камеры.
— Во-первых, мы уезжаем на несколько недель и здесь остается не так много вампиров. А во-вторых, осенью после сезона дождей первое отделение тюрьмы бывает заливает.
И действительно, сапоги хлюпали по лужам, а терпкий запах сырости и плесени заставлял морщиться чутких к ароматам вампиров.
Перед входом в темный коридор, где располагались камеры-комнаты, как обычно сидел охранник. Дремавший, он услышал приближающиеся шаги и резко выпрямился. Увидев хозяина замка, он побледнел и отвесил глубокий поклон.
— Сколько там людей? — спросил Филипп.
— В дальней камере трое, во второй один, — поспешно ответил стражник, поправляя плотный ворот стеганой накидки, которая согревала его в этом влажном и холодном помещении.
— Хорошо, — Граф кивнул и повернулся к своим спутникам. — Йева, твой во второй комнате. Уильям, следуй за мной.
Старейшины прошли коридор до конца, где Филипп снял засов и открыл железную дверь. И хотя эту часть тюрьмы топило не так сильно, но и здесь поселился терпкий запах прелости.
Это была та же темница, где сидела троица братьев-насильников. Как и тогда, сейчас вдоль стен сидели трое мужчин с кандалами на ногах.
