Уильям дочитывал последние главы книги про врачевание. Почесывая щетину, Филипп тоже читал у огня. Время от времени он вслушивался в ночь, хмурился и прикрывал глаза. Но затем, успокоившись, продолжал чтение.
Чуть дальше от лагеря, над поверхностью затянутых ряской болот, летали светлячки. Их было немного, но свет от их тел был таким ярким, что Уильям невольно присмотрелся к ним.
— Что за диво, — промолвил он, завороженный зрелищем. — Я думал, что это светлячки, как наши мацурки в лесах… Хотя для них уже холодно. Но… это просто огонь, а не светлячки!
— Да, — сказал Филипп. — Я сам не знаю, что это, но оно может появиться здесь в любое время года. И это не просто огонь, Уильям. Присмотрись, и ты заметишь крылья, обрамляющие эту точку света. Кстати, через пару дней, после того как покинем болота, я смогу снова позаниматься с тобой.
— Я так и понял, господин, — кивнул Уильям в знак признательности. — Сейчас опасно отходить от лагеря.
— Все верно… — ответил граф, и добавил уже совсем тихо: — Даже для нас опасно.
Кони спали на жухлой траве, завалившись на бок. Порой они резко просыпались, поднимали шеи и вслушивались, нервно водя ушами. Но потом снова погружались в беспокойный сон. Тарантон лежал около Уильяма, в паре шагов от хозяина, рядом с Серебрушкой. Солры, наевшись, тоже укладывались спать, но пара воинов осталась стоять по краям лагеря с мечами наперевес.
Неожиданно над болотами раздался тихий стон, окутал топи вуалью тоски. Вздрогнув, люди повскакивали с лежанок и вытянули шеи, вгляделись во мрак. Стон повторился. Филипп поднялся с земли, повернулся в сторону источника звука. Вышедшая из-за облаков луна осветила своим мертвенно бледным светом юную девушку. Та, высунувшись по пояс из воды в васо ста от путников, держалась за камень и скорбно стонала.
— Пожалуйста, помогите, — тоненьким, жалобным голосом плакалась нагая женщина, подняв свою милую черную головку.
— Есть здесь слабоумные герои, которые пойдут спасать девушку? — весело и громко произнес граф, обращаясь к солрам.
— Никак нет, господин, — произнес чуть побледневший, как и другие воины, сэр Рэй. — Нам своих женщин хватает… Это же болотница?
— Да, она самая. Прячет в воде свои искаженные конечности.
— Храни нас Ямес от таких вот тварей, — промолвил рыцарь, вглядываясь в красивые женские прелести демоницы, и начертил на лбу знак Ямеса. — Что ж они тут жрут?
— Мелкую живность, людей… Иногда друг друга, — развел руками Филипп, устраиваясь на лежанке. Затем громко обратился к отряду: — Ложитесь-ка спать! Эта особа может стонать всю ночь.
Впрочем болотница, которая смотрела на лагерь грустными и томными глазами, стонала недолго. Уильям, все это время наблюдавший за монстром, увидел, как заволновалась вода за ее спиной. Всплеск. Болотница обернулась и истошно завизжала, разбудила уже успевших забыться сном конников. Длинные конечности Ехидны оплели белое тело женщины и утянули в воду. Болото, побурлив, успокоилось.
— Так, а это уже нехорошо, — тихо сказал граф. — Подкиньте дерева в огонь!
Дозорные испуганно исполнили приказ, и огонь костров, расположенных по периметру лагеря, весело загудел, пожирая дерево.
— Опять Ехидна? — с ужасом прошептал сэр Рэй, вскочив с лежанки.
— Да, — ответил коротко Филипп.
Остаток ночи прошел спокойно, хотя некоторые так и не смогли выспаться из-за страха перед болотными тварями, а лишь изредка проваливались в дремоту. Весь следующий день люди ехали, засыпая в седле.
— Ну что ж, хорошая новость, — произнес граф, ехавший вровень с дочерью и Уильямом. — Большая часть пути преодолена. Осталось каких-то шесть или семь дней, и мы прибудем в Йефасу.
— Нам еще долго по болотам ехать, господин? — спросил настороженно Уильям.
— Чуть меньше двух дней. Дальше будет подъем. Сначала нам встретится приличный городишко под названием Корвунт, наш восточный пограничный аванпост, а за рекой Рулкией уже начнется королевство Большой Глеоф.
— Все остальные города остались западнее?
— Да, они в основном располагаются вдоль западного тракта, Вороньей дороги. И мы опережаем график, что есть хорошо. — удовлетворенно сказал граф.
Йева от этих слов сжалась, как пружина, и плотнее закуталась в накидку, хотя ей было совсем не холодно. Леонардо же, в свою очередь, выпрямил спину и заметно приободрился.
* * *
К вечеру отряд, как и в прошлую ночь, выбрал достаточно удаленное от воды сухое место и разбил лагерь. По правую руку от путников виднелся куцый Маровский лес из ольхи и низкорослых кустарников. Нарубив дерева, конники разожгли несколько костров вокруг лагеря, а повара принялись жарить пару молодых косуль, подстреленных днем.
— Господин, смотрите, тут кто-то ночевал прошлой ночью, — показал на следы старого костра сэр Рэй.
— Да, я вижу, — склонился над землей Филипп. — Кто-то опережает нас. Не больше, чем на сутки.
— Радует, что люди минуют эти опасные земли, не погибая, — произнес задумчиво рыцарь. — А ведь это выходцы с Филонеллона, смотрите на отпечатки копыт их лошадей, они иначе подковывают их.
— Верно. Скорее всего, это мой старый знакомый тоже следует в Йефасу, — кивнул Филипп и ушел к лежанке, обустроенной на краю лагеря, чуть в отдалении от навеса с котлом, где готовилась еда и стояли толпой голодные Солры.
Леонардо услышал последние слова отца и заспешил к нему. Рядом с графом расположился Уильям с книгой в руках. Рядом отдыхали вычищенные и довольные Тарантон и Серебрушка. Кони ласково общались меж собой, пофыркивая. С таким видом, будто бы и нет тут рядом рыбака, Лео прошел мимо.
— Отец, это Ярл Барден Тихий нас опережает? — поинтересовался Леонардо.
— Скорее всего, потому что из Филонеллона никто в такой сезон не отправится в Глеоф. Купцы Болотной тропой следуют лишь во время сезона Аарда.
— Понятно. Может недалеко от нас еще кто-нибудь.
— Вполне возможно. Если Горрон де Донталь решил посетить суд, то он тоже двинется в сторону Йефасы по этой тропе, чтобы было проще добывать еду. Синистари из Кроугга, что располагается в Стоохсе на самом Севере, тоже воспользуется этой дорогой. Насчет Марко Горнея я не уверен, он уже пару столетий не показывался из своей пещеры, но все может быть. Ну и Асканели де мор Скрам, хотя тут тоже я сомневаюсь.
— Что-то я не помню, отец, про Асканели де мор Скрама, — вмешалась в разговор Йева, вернувшись от костра к лежанке. — А что значит приставка «мор»?
— Это Старейшина с Имрийи, который не общается с Советом уже более четырех столетий. Он весьма нелюдим и живет в своих небольших землях около перевала. Его обратил Старейшина Лондрон Скрам, прозванный Опальным, когда тот был еще в очень юном возрасте, примерно, как Уильям. А приставка «мор» как раз и означает «изгнанный» — так его кличут среди Совета. Люди же просто зовут его бароном Асканели де Скрамом.
