Широко улыбнувшись, Вериатель вприпрыжку подскочила к трупу, склонилась, коснулась его лица длинными и мокрыми волосами. Граф сидел на коленях около сына по другую сторону и переводил взгляд с сына на демоницу и обратно. Внезапное горе состарило Филиппа, и теперь он глядел изможденно и устало.
— Помоги ему, пожалуйста, если можешь, — прошептал Филипп.
Кельпи коснулась лица Леонардо. Между кончиками её пальцев и его ртом промелькнула яркая голубая искра, как та, которая некогда вспыхнула между Уильямом и кельпи на озере. Вериатель жестом поманила что-то из бездыханного тела вампира — изо рта и носа стала выбегать вода. Но жидкость не стекала вниз по изуродованным щекам — тонкие струйки извивались и переплетались меж собой прямо в воздухе, змеей обвивали руку демоницы и взбирались все выше, к локтю.
Вериатель резко дернула рукой, и вода, потеряв всякую силу, пролилась наземь. Раны на обезображенном лице Леонардо стали затягиваться, некоторые просто исчезли, а другие уменьшились и покрылись корочками. Его руки и ноги с хрустом вернулись в нормальное положение.
Раздался хрип, и Леонардо открыл глаза и зашелся сильным кашлем. Мутный его взгляд ожил и прояснился, но Лео еще не понимал, где он и что с ним произошло. Меж тем Вериатель отошла от ожившего трупа всё с той же кривой улыбкой на лице, и Уиллу так и вовсе показалась, будто сделала она это с брезгливостью и нежеланием.
Граф с великим изумлением посмотрел на воскресшего сына, не веря, что подобное возможно. Он бережно коснулся его лица, провел пальцами по почти затянувшимся ранам. И когда он убедился, что перед ним не иллюзия, то упал перед демоницей на колени, глубоко склонившись.
— Спасибо! — поблагодарил он.
Вериатель расхохоталась, взглянула на Филиппа, как на пустое место, и отпрыгнула от него в сторону Уильяма. Она подала рыбаку руку, но тот, стараясь сильно не опираться о хрупкую девушку, поднялся сам. Мир вокруг него закрутился, и Уильям вспомнил, как давно он не испытывал ничего подобного.
Кельпи подхватила его под локоть и стала уводить по бережку обратно. Почему-то от её прикосновения Уильяму стало лучше, хотя тело все еще ныло от ссадин и ран. Он оглянулся, встретился взглядом с Филиппом — тот сидел на камнях подле тела и тоже смотрел на него. Филипп уже было подорвался, чтобы кинуться к Уильяму, но тут Леонардо окончательно пришел в себя.
— Отец, какого… что случилось? Где это мы? — пробормотал он, стуча зубами от холода.
Филипп скинул с себя теплый плащ и стал снимать с Леонардо промокший изодранный кафтан.
Уильям отвернулся и медленно заковылял прочь, хромая и припадая на больную ногу, — сильным ударом о камень ему раздробило бедро до кости и изувечило правую ногу выше колена. Коснувшись головы, он нащупал большую вмятину на макушке, откуда лилась ручьями кровь. Лицо не пострадало, но вот рука была вывернута в неестественное положение, а ключица торчала в сторону. Мертвая Рулкия за тот короткий промежуток времени, что Уильям боролся с потоком, успела изрядно его покалечить
Ему было больно, и только поглаживания Вериатель немного облегчали страдания, облегчили, правда, только душевные, ибо не зря Филипп рассказывал, что Старейшины к магии не восприимчивы. Возможно, поэтому Вериатель и не могла излечить Уилла при всем желании, а лишь шла рядом и гладила.
— Спасибо, Вериателюшка, — ласково и устало произнес Уильям. — Это было безумие…
Кельпи ласково фыркнула, согласившись, и дотронулась до стекающей по лицу вампира крови, что пропитала волосы и капала на землю. Она высунула язык и лизнула окровавленные пальцы, радостно причмокнула.
— Я невкусный, Кельпичка. Одна кожа да кости. — Уильям с теплой улыбкой повторил фразу пятнадцатилетней давности и погладил свою любимую по ручке.
Из реки вдруг выпрыгнула та вороная кобыла и пошла грациозной походкой рядом с Уильямом и Вериателью, время от времени игриво подталкивала мордой вампира вперед, когда тот останавливался, корчась от боли. Ее ласковые голубые глаза, обрамленные бархатными ресницами, тепло поглядывали на Уильяма, и тот чувствовал себя счастливым.
Демоницы и Уильям завернули за скалу и почти нос к носу столкнулись с Горроном. Герцог вел по узду свою лошадь и сжимал в руке окровавленный меч. Увидев незнакомца, вороная кобыла ощерилась, завопила дурным голосом и, дикая, прыгнула в воду. Спокойно проводив исчезнувшую демоницу, герцог Донталь перевел свой взгляд на девушку в сером платье, а затем на дрожащего и слабого Уилла. Горрон поднял брови и сказал.
— Уильям, вы напугали своим поступком даже меня! Демоны вас побери, что за восхитительное безумие…
Вериатель тут же рассмеялась и отпустила руку Уильяма. Продолжая дико хохотать, девушка обратилась в страшную демоницу и скакнула к герцогу, клацнула рядом с его лицом зубами. А затем, вопя от удачной шутки, она прыгнула в воду, где и пропала в белой пене.
Те силы, что оставались у Уильяма, стремительно таяли, и он, пошатываясь, сел на ближайшую крупную корягу, как только его подруга скрылась в бурных водах Рулкии. Не будь Уиллу так плохо, он бы сильно удивился от того, что герцог Донталь даже бровью не повел от выходки кельпи, и обязательно задался бы вопросом, какое же загадочное прошлое может быть у столь отважного вампира. Но сейчас рыбаку было не до того — тут бы не грохнуться позорно в обморок.
— Леонардо жив? — спросил Горрон таким тоном, словно был уверен, что сын графа жив.
— Да, — коротко ответил Уильям, касаясь окровавленной головы.
— Хорошо… В общем-то, кельпи бы не стала спасать мертвеца, если бы не могла вернуть его к жизни, пусть и не задаром. Ох и дорого это обойдется Леонардо — принять помощь от водного демона, — улыбнулся уголками губ герцог и подошел к израненному вампиру. — Вам нужно вправить руку.
— Давайте, — прошептал Уильям и закрыл глаза.
Резкая боль пронзила его тело, и он сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Еле-еле, с трудом он открыл слипающиеся от крови глаза и пошевелил рукой, сжал и разжал пальцы, проверяя, не сломано ли чего.
— Здорово же вас приложило о тот камень! Я уж подумал, голова расколется, как кочан, — улыбался Горрон, ощупывая пробитую голову. — Ну ничего, через пару недель будете как новенький, не переживайте. Хотя рану все равно нужно обработать.
— Что за кровь на вашем мече? — спросил шепотом Уильям.
— Пришлось прервать страдания бедняги Найхлиста, — вздохнул Горрон. — Хороший был конь.
— Господин, — тихонько сказал Уильям, поднимаясь с коряги. — Ваша лошадь понадобится Леонардо, вряд ли он сможет дойти сам.
— Да-да, затем я ее и веду. Вы сами-то дойдете? Вам нужно переодеться и обязательно обработать рану.
— Да, дойду, — коротко и слабо ответил Уильям, а затем слегка улыбнулся. — На мне теперь все как на собаке заживает, так что можете не беспокоиться обо мне.
— С каким же уважением вы описываете такой великий дар, юноша! — рассмеялся Горрон де Донталь, развеселившись от такого незамысловатого сравнения. — Держите, промокните хотя бы голову, а у моста вас подлатают.
