Но в последнее время Йева закрылась от него, отстранилась. Он это чувствовал, видя её натянутую улыбку, мрачный взгляд и то, как она отворачивается от него. Но в чем он был виноват и что такое натворил? Он не знал причины, но очень бы хотел все исправить, вернуть на прежние места.
В памяти всплыли разговоры с Филиппом фон де Тастемара, и Уильям, продолжая рассматривать серебряный браслетик, тепло улыбнулся. В Брасо-Дэнто он, кажется, приобрел дом, любовь и отца.
Сэр Рэй всхрапнул и открыл глаза на мгновение, потом снова закрыл, провалившись в сон, чтобы узнать, чем же там все закончится. Уильям спрятал украшение обратно в седельную сумку как можно глубже, чтобы оно больше не попадалось ему на глаза, и поднялся с кровати. Полуобнаженный по пояс, он надел рубаху, поддоспешник, услужливо заштопанный слугой герцога, и, напялив сапоги, вышел в коридор.
Похоже, что все-таки рассвет еще не наступил — погода порой так обманчива. А может, всему виной был непрекращающийся дождь, монотонно стучащий по крышам. Но как бы то ни было, прочие члены отряда все еще спали в своих комнатах.
Вдалеке полыхнула молния, и следом прокатился далекий раскат грома.
Уильям вышел на улицу, натянул на голову глубокий капюшон теплого плаща и пошел прочь из города. Он пребывал в странном состоянии, когда нужно было побыть одному и разобраться в себе. Вышел за ворота и под дождем, меся грязь ногами, побрел к реке. Возможно он хотел увидеть Вериатель, хотя на самом деле он просто шел куда глаза глядят. На берегу стояла маленькая и закутанная в длинную накидку фигурка. Он узнал ее и тихонько окликнул.
Йева, удивленная, обернулась.
— Что ты тут делаешь? — одновременно спросили друг друга вампиры и так же одновременно замолчали.
Они смотрели друг на друга через пелену ливня, смахивая стекающие по капюшону капли.
— Я просто пришла. Не спалось… — первой ответила Йева, отвернувшись. Она смотрела на спокойную реку, что величаво и неторопливо текла через Ванские равнины и лес.
— Мне тоже не спалось, — сказал Уильям. — Йева, я не знаю, отчего ты не хочешь больше меня видеть… Но…
— Хочу, — прошептала она.
— Но что же тогда случилось? О чем я не знаю, Йева? Ты буквально в начале сезона Лионоры ходила со светящимися глазами, счастливая… А сейчас? Молчаливая, скрытная, не желаешь ничего говорить! — Уильям с тревогой смотрел на чуть покрасневшие от этих слов глаза Йевы, словно он разбередил рану в ее сердце. — Неужели я стал тебе противен?
— Нет, конечно же не стал, — печально покачала головой Йева и вновь отвела взгляд.
Как бы ей хотелось рассказать ему, что ее гложет на самом деле. Но она не могла. И дело было даже не в верности отцу и семье, а в том, что Уильяма все равно найдут, поймают и приведут на суд. Йеве оставалось лишь надеяться, что все решится в его пользу. Но что-то ей подсказывало, что надежда эта пуста и тщетна.
Тогда Уильям, так и не добившись ответа, просто протянул дочери графа руки. Та взялась за них, и он прижал ее к себе, распахнув плащ. Йева уткнулась носом в теплый поддоспешник и еле сдерживала слезы, всхлипывая. Так они и простояли под раскатами грома и сверкающими вокруг молниями в обнимку.
В конце концов Уильям с печальною улыбкой наклонился и поцеловал хрупкую девушку в лоб. Та фыркнула, как Кельпи, и отмахнулась. Он, ухмыльнувшись, приподнял рукой лицо Йевы и поцеловал уже в губы.
Внезапно совсем рядом с ними молния ударила в дерево. Вспыхнул на мгновение яркий столб света, затрещало. Йева вздрогнула и посмотрела на горящее дерево, расщепленное до самого корня и горящее даже под проливным дождем.
— Неудачное время для прогулок, — сказал Уильям, и пара спешно покинула открытое пространство.
Вырвав руку из объятий мужчины, Йева вновь закуталась поплотнее в плащ и ускорилась. Уильям покачал головой, не понимая, что происходит у неё в душе. Все его попытки разобраться в происходящем разбивались в пух и прах.
Меж тем, на постоялом дворе царило оживление — люди просыпались, уныло поглядывая на непогоду, и собирались в путь. Уже позавтракавшие солры, укутавшись в накидки, запрягали лошадей, навешивали седельные сумки, подтягивали подпруги. Наконец все взобрались на лошадей и тронулись по каменистой дороге за ворота, а оттуда по главному тракту — в Йефасу.
Они проехали мимо березового Ванского леса. Таких деревьев Уильям никогда прежде не встречал.
Весь день лил дождь, и все путники хмурились и молчали, не пытаясь перекричать шум воды. Один лишь Леонардо ехал счастливый и улыбчивый — впервые за пару дней после моста он пребывал в замечательном расположении духа и предавался честолюбивым мечтам. Но время от времени его руки касались обезображенного лица, которое он всегда холил и лелеял, и это ненадолго возвращало его в реальность. Тогда он хмурился, но потом сознание опять ласково возвращало его в фантазии, где он стал Старейшиной.
Филипп же ехал совсем угрюмый и молчаливый. Он погрузился в думы, сомневался, вспоминал. Как-то раз к нему обратился сэр Рэй по поводу размещения в Йефасе, но граф не ответил, продолжая отрешенно смотреть на равнины. Удивленный сэр Рэй снова повторил вопрос — он давно привык к собранности господина. Но и тогда Филипп не ответил. И лишь через пару мгновений его глаза, постаревшие и опутанные сетью морщин, уставились на опешившего капитана гвардии, и граф Тастемара мрачно поинтересовался у рыцаря, что тому нужно.
Ближе к вечеру вдали показались башни Йефасского замка. Невысокая стена, множество окон и две пестрые, украшенные красными гобеленами, башни, что стояли с торцов замка и соединялись между собой прямоугольным четырехэтажных зданием, делали замок похожим скорее на дворец. И все-таки облик этого не то дворца, не то крепости был по-северному лаконичным.
Впрочем, хозяевам Молчаливого замка, окруженного лесом, не приходилось воевать уже больше тысячи лет. Воинственный Глеоф сам нападал на других, так что Йефаса жила, ориентируясь на открытые дворцы юга, а не на наглухо запертые замки Севера.
Замок медленно рос. Перед ним лежал большой город, отделенный от дворца дубовым лесом. Он раскинулся вдоль реки и вглубь равнин и кипел жизнью, подобно большому муравейнику и был даже больше Брасо-Дэнто, зажатого меж скалами и рекой. Невысокие крепостные стены города вряд ли могли пережить серьезную осаду или штурм и служили скорее для поддержания порядка внутри.
На перепутье отряд остановился. Одна дорога уходила влево, шла стороной от Йефасы к замку через Молчаливый лес, а вторая вела прямиком в город. По правую руку от путников текла река Йеф, широкая и спокойная, как и все равнинные реки.
Конники окружили графа. Филипп вздохнул и громко обратился к людям, чтобы перекричать раскаты грома и шум дождя.
— Сэр Рэй, вы расположитесь в Йефасе, как я и говорил ранее. Мы же с уважаемым Горроном его людьми, моими детьми, слугами и Уильямом направимся сразу же в замок лесной тропой. Завтра вечером я пришлю гонца в город, и там мы уже определимся, пустимся ли в обратный путь или задержимся.
