Все казалось Уильяму странным. Роскошные коридоры украшали гобелены и картины, высота потолков была просто невероятной, и привыкший к уюту и практичности замка Брасо-Дэнто Уильям не понимал, зачем нужны такие порочные излишества.
Они шагали по глухим и пустым коридорам, вышли в большой зал с устремленными вверх колоннами, прошли сквозь него, подошли к низкому арочному проему, ведущему куда-то вниз, в подвал, и стали спускаться по каменным ступеням вниз. Коридор изгибался, устремляясь под землю. Факелы, установленные в стойки, лениво горели и создавали приглушенный рассеянный свет.
Видимо, их зажгли исключительно к суду — Уильям боялся представить, сколько труда и времени понадобиться для того, чтобы осветить весь замок. Сердце его готово было выскочить от ужаса тем сильнее, чем глубже они спускались в подвал.
— Не бойтесь, — ласково произнес Галфридус Жедрусзек, когда увидел бледное и испуганное лицо Старейшины. — Если суд приговорит вас к смерти, то вы умрете в бессознательном состоянии и ничего не почувствуете.
— Спасибо, вы меня успокоили, — еще сильнее распереживался Уильям.
Хромота из-за долгой ходьбы и тревог стала невыносимой, нога болезненно ныла, и Уилл, к своему стыду, едва поспевал за энергичным Управителем. Они спустились в подвалы, в низкий коридор, где трещали огнем развешанные на стенах факелы. Коридор упирался в дверь из камня, на которых были выбиты загадочные надписи. Были ли это письмена Хор'Аф или какие-то иные символы, Уильям не знал.
Бордовая ковровая дорожка тянулась по всему коридору, а по бокам стояли лавочки из темного дерева. На стенах висели красные гобелены без каких-либо символов или гербов. Просто красная ткань, обшитая по краям черными нитями. Низкий свод потолка делал это место зловещим и мрачным.
— Суд будет проходить за той дверью, — сказал Галфридус и показал на закрытые створки.
Однако он так и не дошел до этой каменной двери, а повернул влево, в небольшой коридор-закуток, который почти сразу уперся в металлическую дверь, напоминающую тюремную. Ее темный проем не был освещен ничем, и она открылась гулко, отдав эхом в сердце перепуганного Уильяма.
— Это место очень старое? — наконец спросил он, чтобы хоть как-то успокоить себя и отвлечься от дурных мыслей.
— Да, намного старее замка! — гордо произнес Галфридус Жедрусзек. — Ему больше двух тысяч лет.
С этими словами старик вошел в металлическую дверь, отворившуюся изнутри. Там, в каменном квадратном помещении, старом и холодном, сидели два вампира, которые смотрели на Управителя преданным взглядом — так смотрят прирученные псы на хозяина. На них были надеты легкие черные рубахи до колен да теплые шерстяные штаны, оба коротко острижены, так же, как и старый Управитель. В комнате располагалось несколько каменных столов, скорее напоминающих алтари для жертвоприношений. Пара скамеек, небольшой сундук сбоку — единственные предметы мебели в этой угрюмой и почти лишенной света комнате.
— Я вас оставляю на них, Уильям. Прощайте, — коротко проговорил старичок и вышел из помещения, грохнув металлической дверью.
Уильям остался наедине со слугами. Где-то в коридоре Галфридус Жедрусзек приказал страже охранять комнату подготовки.
— Раздевайтесь, господин, — сказал первый слуга, как две капли воды похожий на второго.
Слуга поднял подготовленный таз с водой, зажег факел и принялся в его тусклом рассеянном свете обмывать Уильяма. Ему промыли грязные и слипшиеся от крови волосы, сняли повязку с бедра, осторожно обработали рану, обтерли досуха куском полотнища, а затем вручили рубаху и штаны.
Плохое предчувствие терзало душу вампира все сильнее, но, вспомнив о графе, в его сердце все-таки теплилась надежда. А ведь действительно, зачем он переживает? Его покровитель и защитник, могущественный и благороднейший Старейшина обещал ему, что все будет хорошо. Словам графа Уильям верил, и эта мысль, словно костер в ночи, согрела его и придала сил.
У него еще было много вопросов, но он не стал спрашивать у слуг, понимая, что те ничего не знают. А если и знают, то ничего не скажут, ибо слишком фанатичным был их взор.
— Присядьте, — вежливо пробормотал один из прислужников, указав на алтарь. — Нужно подождать.
Облаченный в темные штаны и рубаху, как и слуги, Уилл послушно сел и принялся ждать. Время текло долго, а сердце гулко стучало в груди. И Уильяму казалось, будто стук его сердца разносится далеко за пределы комнаты, и от этого странного чувства ему было не по себе.
Где-то в коридоре послышались тихие разговоры, зашелестели подолы юбок. Со скрежетом отворились старые каменные двери с письменами, и голоса пропали, затихнув. Значит скоро…
Мгновения тянулись бесконечно долго. Слуги вслушивались — кажется, они знали, что сейчас кто-то должен был прийти. И действительно, семенящий топот, и металлическая дверь отворилась. На пороге стоял бледный мужчина, одетый побогаче слуг, с черной накидкой, продетой через голову и свободной, не сшитой по бокам. Он с глиняным кубком в руках осторожно подошел к Уильяму и протянул сосуд.
— Пейте, — произнес он на языке Хор'Аф. — Пейте Гейонеш до последней капли!
Гейонеш — так граф назвал этот церемониальный напиток. Значит это был он. Уильям взял кубок, понюхал, пахло не очень приятно, но и не сказать, что отвратительно. Аромат напоминал смесь трав бабушки Удды, которые она давала матушке Нанетте. Громко выдохнув, он залпом осушил глиняный бокал и вернул его. На вкус Гейонеш оказался горше крови, водянистым и склизским, но от него не тошнило, как от обыкновенных воды или пива.
Ничего не происходило. Вампир хотел уже было встать, но слуги его остановили, коснулись со всех сторон: деликатно, но настойчиво. Три пары рук держали вампира и не отпускали.
— Полежите, должно пройти время, — произнес один из служителей скорбным голосом.
Время остановилось. Он лег, прикрыл глаза и почувствовал себя как-то странно. Голова закружилась, слабость охватила тело, а по пальцам пошла легкая дрожь. Уилла закачало, хотя он продолжал лежать на этом каменном подобии алтаря.
Наконец, спустя неопределенное количество времени, слуга поднял его веко, вгляделся в расширенный зрачок, который не поменял размера, и кивнул братьям.
— Вставайте, время пришло.
Уильям сел на алтарь и попытался встать — голова на удивление приятно закружилась, и он оперся о каменный стол.
— Я сам, спасибо, — отмахнулся он, когда слуги безмолвно подали ему руки, чтобы повести в зал.
Осторожно ступая, он последовал за старшим служителем. По бокам шли двое слуг, мрачные и молчаливые.
Один шаг, второй, третий, вроде бы он не падал, хотя голова продолжала кружиться и перед глазами плыло. Он подвигал плечами и, слегка придя в себя, вышел хромой походкой в коридор. Все перед глазами дрожало и искажалось. Уилл взглянул направо, и ему показалось, что он заприметил Йеву. Поначалу он это принял за иллюзию, за плод воображения под действием зелья.
