Старейшины важно закивали. Они внимательно наблюдали за Главой Совета, который по обыкновению крутил гранатовый браслет вокруг запястья и смотрел на всех свысока, покровительственно. Речь его, произнесенная чистым и поставленным голосом, разносилась по всей пещере, однако все же не достигала ушей сидящих в коридоре Йевы и Леонардо. Тем предстояло пробыть в неизвестности до конца суда.
— Таким образом, ситуация однозначна, если не будет заявлено иных желающих. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать?
Лётэ многозначительно поднял брови и посмотрел на левую сторону стола, которую занимали Старейшины. Все переглянулись между собой. В зале повисла гробовая тишина. Время тянулось бесконечно долго для Филиппа, который, покрывшись испариной, кидал полубезумные взгляды то на бессознательное тело Уильяма, которое придерживали слуги, то на всех вокруг.
— Хорошо, — по прошествии нескольких минут молчания произнес Лётэ. — Филипп, кого ты заявляешь в наследники Гиффарда?
— Сир’Ес Лётэ, уважаемый Совет, я хочу изменить прошение! — Филипп, бледный, но решительный, поднялся с каменной скамьи.
— На что же? — поднял бровь, догадываясь, хозяин Молчаливого замка.
Филипп окинул взглядом всех вокруг. Лицо его постарело, осунулось, взлохмаченные волосы лежали на плечах, а взгляд стал безумным, но твёрдым, и эта твердость крепла в нем ежесекундно.
— Я прошу Совет оставить Уильяма в живых, а также позволить мне оформить над ним опеку в соответствии с завещанием Гиффарда, — сказал граф.
Все зашептались. Горрон взглянул на своего друга с сочувствием и развел руками. Заявление было сделано поздно. Но все-таки лучше поздно, чем никогда! Поэтому советник короля довольно улыбнулся и потер ладони в предчувствии жаркого спора.
— Филипп, подумай еще раз. Если Совет решит, что Уильям — недостойный наследник, то ты не будешь иметь права на его дар. А если же Совет одобрит твое прошение, то у тебя могут возникнуть с ним разногласия. Ты сам видел крушение его маленького мирка после прочтения доклада. — Летэ, сложив руки на груди, ждал ответа.
— Я уже решил. Я прошу совет сделать Уильяма моим сыном, Тастемара. Это окончательное решение! — подтвердил Филипп.
Он сел за стол, чувствуя, как дико колотится сердце, что готово было выскочить из его груди. Старейшины поглядывали на него то с яростью, то с одобрением, и граф оказался под прицелом многих взглядов. Известный своей прагматичностью и выверенностью действий, Филипп в глазах всех сейчас стал едва ли не безумцем, которым считался ранее и Гиффард.
— Хорошо. У кого-нибудь есть что сказать по поводу изменения прошения до голосования?
— Что здесь говорить, Сир’Ес Лётэ, — деловито сказала каркающим голосом Амелотта. — Чистота нашего совета не должна быть запятнана столь безобразным и слабым созданием, как человек.
— Он сейчас уже не человек и ничем не отличается от нас, уважаемая Амелотта, — вставил свое слово Горрон.
— Я вас полностью поддерживаю, Сир’Ес Амелотта, — громко сказал Райгар Хейм Вайр и победоносно улыбнулся Филиппу, который вперился в него жестким взглядом. — Человеку не место среди нас, потому я и хотел избавить мир от этого жалкого безобразия!
— Он весьма достойный Старейшина! — басом проревел Ярл Барден, перекричав всех. — Вы все видели, что он не похож на обычный корм, коего под нашими ногами тьма!
— Из-за таких суждений и разгорелась в свое время Кровавая Война. Тебе ли не знать это, Барден! — Марко Горней холодно уставился на своего товарища и, вытянув ноги, сложил руки на груди разорванного кафтана.
— Это единичный случай, Марко, — вступился герцог Горрон де Донталь. — Я готов поручиться за мальчика.
Летэ выцепил слова герцога.
— Ты? Горрон, ты готов взять на себя ответственность за действия рыбака? — спросил он.
— Да! Он достоин этого дара, и я обязуюсь провести подле него минимум полсотни лет, передавая опыт и знания.
Но тут вставил свое слово Теорат Черный.
— Барши Безумный тоже был уверен, что люди не менее достойны дара Старейшин, и даже более, чем прочие вампиры.
Совет притих. Упоминание Барши Безумного возымело эффект, и над залом повисло мертвое и гнетущее молчание.
— Как ты можешь ручаться за этого человека, Горрон, когда ты сам одной ногой в забвении? — голос подала обезображенная старуха, жена Лётэ — Пайтрис.
— Я еще не собираюсь туда, Пайтрис, — ласково улыбнулся герцог. Слухи ползли по совету со скоростью птицы.
— Как вы можете обсуждать достойность или недостойность еды? — прорычал из-под плотно сжатых зубов Синистари. — Я был рожден Старейшиной в великом и чистом клане Сир’Ес и не желаю делить скамью со скотом!
Совет взорвался, и многие ожесточенно заспорили. Теперь уделом молодых Старейшин было лишь наблюдать, как древние исступленно доказывали правоту своих убеждений и обвиняли друг друга едва ли не в преступлении. Некоторые так и вовсе сидели в полном молчании, притихшие и безмолвные, словно обсуждение их не касалось и они были лишь приглашенными на зрелище гостями.
— Смотрите, как бы не настигла Уильяма судьба Коа Шанриса, — среди всего этого хаоса промолвила язвительно Амелотта де Моренн.
— История Коа до сих пор неясна, Амелотта, — воспротивился Горрон.
— Но фабула ясна как день! Коа, будучи человеком, не ценил переданный ему уважаемым Джеремайей дар так, как ценят его вампиры. И что? Он сбежал на Юг, разорвав родственную с нами связь. Это позор! — зашипела Амелотта и нервно покрутила на пальце кольцо.
— Коа не предавал совет, Сир’Ес Амелотта, — подал голос доселе молчавший граф Мелинай де Джамед Мор и обеспокоенно посмотрел на герцогиню.
— Не сравнивайте Коа Шанриса с Уильямом, — Филипп решил вмешаться. — Я буду следить за своим сыном и клянусь, что он ничего не сделает, что выходило бы за правила Совета!
— Ой, ты за собой последить не можешь, меняешь решения как перчатки! — усмехнулась герцогиня северных земель Альбаоса. — Что сказал бы достопочтенный Ройс, увидев своего сына молящим о сохранении жизни корму?
Побагровевший Ярл Барден, услышав оскорбление своего товарища, принялся гневно напоминать Амелотте о ее скелетах в шкафу, громыхая кулаками по столу и брызжа слюной. Зверски ощерился Марко Горней, давний друг Амелотты, дико взглянул на повелителя Филонеллона и едва не сорвался с места, сжимая преображенные руки.
Лётэ, заметив это, решил прекратить хаос.
— Тихо всем! — громко сказал Лётэ и, сжав полные губы, возвестил уже более сдержанным голосом: — Я услышал достаточно. Горрон, ты готов понести ответственность за действия рыбака в той же мере, что и Филипп, если Уильям будет узаконен?
— Да.
— Хорошо. Итак, кто за то, чтобы признать рыбака достойным наследником и позволить Филиппу фон де Тастемара усыновить его?
