* * *
Леонардо брел по черным коврам коридоров, то и дело спотыкался о них. Значит, Райгар прав. Галереи Молчаливого замка соответствовали своему названию и были безмолвны и пусты. Впрочем, когда-то очень давно, во времена, когда Старейшин жило намного больше, в замке Йефасы, тогда еще не графства, а княжества, было многолюдно. Если так вообще можно сказать о вампирском обществе. Более тысячи лет назад в Йефасе находилось восемь Старейшин с соответствующей свитой и окружением. Но сейчас, когда Древних или, как их кличут демонологи, реликтов, осталось уже не так много, замок опустел и многие комнаты открывались лишь во время суда.
Лео поднялся на третий этаж, свернув в левый коридор и, пройдя до конца, с волнением занес руку для стука, но дверь отворилась сама. За порогом стоял Райгар Хейм Вайр, который приоткрыл дверь еще шире и ласково пригласил Лео войти. Тот оглянулся. Повертел головой по сторонам и, убедившись, что никого нет, вошел в не освещенную ничем комнату.
— Здравствуй, Леонардо, — улыбнулся хозяин Офурта.
Лео кивнул, перепуганный, но полный решимости. Он сел в кресло, на которое указал Райгар. Граф Офурта приземлился в кресло напротив и с гулким звуком подвинул его ближе, да так, что его колени коснулись колен Лео. Свет луны озарил бледное и широкое лицо, кажущееся в ночи жутким и неестественным.
— Ну-с, ты возвращаешься в Брасо-Дэнто с Белым Вороном?
— Да, — прошептал Леонардо.
— И какие у тебя и у твоего отца планы? Поделишься? Раз уж пришел пообщаться.
— У меня нет планов… У отца… — Лео подумал, что лучше не говорить о предложении Филиппа по поводу королевского двора. — Вроде тоже никаких.
Райгар почесал задумчиво свой мясистый нос, почмокал толстыми, мягкими губами и стал рассматривать изуродованного Леонардо.
— А как Филипп себя чувствует?
— Не знаю… Вроде подавлен.
— Вроде? Тебе не интересен собственный отец? — По губам Райгара скользнула ядовитая ухмылка. — Впрочем, можно ли считать отцом того, кто взял к себе бедных сироток, заведомо зная, что они обречены на гниение в смертной оболочке, а потом лишил их всяких надежд?
— Так что насчет решения? Вы говорили…
— Я ничего не говорил насчет решения. Мы просто общаемся. Знаешь ли ты что-нибудь про травы, растущие в Вороньих землях?
— Нет.
— Местоположение Солрага поистине чудесное… Много чего редкого растет. Взять тот же пятилистник — убирает жар, ускоряет регенерацию тканей. Просто чудо, а не цветок! Или, например, Ксимен — слышал об этом великолепном растении?
— Нет.
— У людей используется при Зеленой оспе, хотя немногие знают про его свойства. А вот Старейшины, например, весьма наслышаны о нем.
— Почему же?
— Его добавляют в Гейонеш, который дают Старейшине при обряде памяти. Совсем чуть-чуть, чтобы ослабить ровно настолько, чтобы тот не смог ни убежать, ни напасть. А вот если, предположим… — Райгар замолчал.
— Что?
— Предположим, если человека поить лишь отваром из Ксимена вместо воды, то когда Старейшина осушит этого человека, он рухнет камнем на землю всего через пару минут.
— Умрет?
— Нет, конечно, — расхохотался Райгар, довольно потирая руки. — Потеряет возможность двигаться на день или два. А пока он в таком состоянии, с ним можно делать что угодно.
— Например, провести обряд передачи дара? — удивленно спросил Лео, внимательно вслушиваясь.
— Да хоть обряд… Причем Ксимен в крови человека не чувствуется на вкус, это его отличительная особенность. Но обычным вампирам он не вредит, это тоже забавно. Только Старейшинам.
— Но там нужны слова дара, — осторожно заметил Леонардо. — Я не знаю Хор'Аф.
С улыбкой заговорщика граф Офурта поднялся и ленивым шагом подошел к суме, достал оттуда две уже готовые бумаги и вернулся назад, усевшись в кресло. Бумаги были переданы сыну Белого Ворона.
После прочтения доселе бледное лицо Леонардо зарделось счастливым румянцем, глаза вспыхнули жизнью и он тепло улыбнулся тому, кто мог помочь решить его проблемы.
— Смотри… Сначала делаются надрезы на шее преемника и дарителя… — Райгар, обратившись, провел острым когтем по шее, чтобы показать нужное место. — Необходимо встать как можно ближе, почти вплотную. Далее читается текст безостановочно, громко и четко. Я написал его на Северном наречии, чтобы тебе было понятнее и проще выучить.
— Понятно, спасибо, — прошептал Леонардо, не веря тому, что держит в руках такой ценный дар.
— Если бы кто-нибудь решил передать дар, я бы посоветовал ему сначала составить бумагу, примерно вот такую, я тебе набросал, — с этими словами Райгар показал пальцем на вторую бумагу в руках Леонардо. — Составить в двух экземплярах почерком того, кто отдает дар, и отправить один в Йефасу либо сразу после передачи дара, либо заранее. Но в твоем случае лучше сразу после передачи. Тогда тебя даже не будут вызывать в Молчаливый замок.
Бледный Лео, кивнув обезображенным лицом, радостно посмотрел на Райгара Хейм Вайра и после поднялся с кресла.
— А теперь верни мне пример завещания, а слова обряда оставь себе… Удачи, — улыбнулся Райгар и хохотнул, облизнул полные губы.
Леонардо вылетел из комнаты как ошпаренный, быстро завернул за угол, потом сообразил, что до сих пор держит в руках листок. Перепугавшись, что его кто-нибудь заметит, он быстро спрятал бумагу в карман и уже более спокойной походкой отправился в комнату, где и предался честолюбивым сладостным мечтам.
Глава 20. Уговор
Уильям открыл глаза ближе к утру, когда небо ещё окутывал предрассветный сумрак, готовый вот-вот рассеяться. Ветер, разбушевавшийся не на шутку, бился в окна, а капли дождя вперемешку с мокрым снегом стекали по толстому стеклу.
Он попытался разглядеть хоть что-то перед собой, но вокруг царила лишь непроглядная темнота.
«Неужели это смерть?» — пронеслось в голове у Уильяма.
Снова прикрыв глаза, он вслушался в шум ветра и дождя со снегом. Нет, он еще жив! Перед глазами пронесся суд, напоминавший скорее кошмар, чем акт правосудия. Наконец, он полностью очнулся, вернулся в этот жестокий мир и резко сел. Его грудь часто вздымалась, а на лбу выступила холодная испарина.
На плечо мужчине опустилась рука и нежно погладила, успокаивая. Уильям повернул голову вправо и отшатнулся — рядом с ним, в кресле из темного дерева, сидела та самая женщина, которая на суде назвала себя любовницей Гиффарда.
Ее белоснежные волосы были заплетены в мелкие косы и, сливаясь в одну, украшены черными шпильками в виде какого-то цветка с жемчугом между металлических лепестков.
— Тише. Успокойся, — прошептала Мариэльд и ласково улыбнулась.
