Наряд оказался весьма простым и сдержанным. Его можно было считать праздничным исключительно благодаря голубой вышивке на вороте и поясе.
Надев на ноги мягкие черные туфли, Уильям осмотрел себя в зеркало, ужаснулся от традиционного костюма Ноэля и от своих коротких волос с несколькими серебряными трубочками. Поморщившись, он направился к выходу из комнаты.
Он привык к одежде в духе шоссы с надетым поверх котарди, то есть платьем до колена и с повязанным поясом. Либо туники, надетой поверх штанов. Но никак не к шароварам с высокой талией, к верхним рубашкам, открывающим срамные нижние, и к вышитым цветам.
И хотя ткань была невероятно приятна на ощупь, Уильям постоянно дергал плечами и пальцами, поправлял с непривычки ворот нижней рубашки.
— Надень.
Графиня протянула сыну серебряный перстень с выгравированными вокруг крупного сапфира олеандрами, точь-в-точь такой же, какой украшал и ее руку, лишь больше размером. Уильям смущенно кивнул и надел перстень на палец.
— И не снимай более никогда. Теперь ты Лилле Адан.
Взяв сына под локоть, Мариэльд повела его на празднество со счастливой улыбкой на лице. Уильям тяжко вздохнул, смирившись и со своим обликом, и с рукой женщины у него на локте, и медленным шагом направился по темному коридору, ведущему к Красному залу.
— Доброго вечера, Сир’Ес, — послышался знакомый бархатный голос, и из-за угла показался Горрон, одетый в бордовый кафтан с вышитыми дубами.
— Здравствуй, Сир’Ес Горрон, — покровительственно склонила голову Мариэльд.
Уильям, пользуясь случаем, тут же деликатно выпутал локоть из руки своей матери, что не ускользнуло от внимания советника Крелиоса, и протянул ладонь, обменявшись с герцогом рукопожатием.
— Здравствуйте, господин Донталь, — с легкой вежливой улыбкой произнес Уильям.
И замер… Улыбка сползла с его лица. Через плечо герцога он увидел выходящего из-за угла Филиппа вместе со своими детьми. Тотчас сжавшись, словно пружина, Уильям убрал руку и вперился взглядом в пол. Он сглотнул ком в горле и попытался скрыть свои чувства, но опытные и очень много чего повидавшие Горрон и Мариэльд прочли все эмоции на его лице, в его движениях и взгляде.
— Доброго вечера. — Мариэльд высокомерно поздоровалась с графом Тастемара, чтобы Уильяму не пришлось отвечать на приветствие Филиппа, если бы тот поздоровался раньше.
— И вам здравствуйте Сир’Ес, — вежливо улыбнулся Филипп.
Он едва вздрогнул, чего не заметили его дети, но прекрасно увидели Мариэльд и Горрон, и печально поглядел на утерянного сына, который изо всех сил разглядывал свои нарядные туфли, чтобы не обращать внимания на семейство Тастемара.
Меж тем Йева, одетая в зеленое платье-сюрко, с ласковой улыбкой посмотрела на Уильяма. Она любовалась его лицом, которое стало выразительнее и красивее с короткими волосами, ибо они теперь открывали высокий лоб. Одежда хоть и была чудной, но подчеркивала и тонкую талию, и высокий рост, и стать.
Йева была счастлива от того, что любимый ее мужчина жив и здоров, и потому безо всяких дурных намерений она сделала к Уильяму шаг, чтобы поприветствовать. Но, опередив девушку, Уильям тут же отступил, скользнул по ней ледяным взглядом. Замерев, Йева поняла свою ошибку и, бледная и пораженная, остановилась и тоже уставилась куда-то в сторону.
Все это время Леонардо, стоя за спиной отца, злобно смотрел на Уильяма, но стоило Мариэльд один раз спокойно взглянуть на сына графа Тастемара, как тот сразу же стушевался и отошел еще дальше.
Графиня Ноэля деликатно улыбнулась и взяла сына под локоть. Гнетущую тишину нарушила музыка — из зала, что находился за поворотом, донеслись звуки лютни. Графиня повела сына за собой, а тот, сжавшись, последовал за ней. Лишь раз он отчего-то обернулся и встретился взглядом с Филиппом, но тут же вздрогнул, тотчас отвернулся и пошел дальше за Мариэльд. Впрочем, Уильям постоянно пытался деликатно вытащить свой локоть из ее цепкой руки. Он все отходил и отходил от женщины, но та не отпускала и, держась за руку, следовала за ним.
Горрон оглядел замерших Филиппа, Йеву и Леонардо, поднял брови, шумно выдохнул и направился вслед за графиней. Сбросив с себя оцепенение, хозяин Вороньих земель последовал за ним, разглядывая Уильяма, едва ли не бежавшего прочь от него.
Уильям вошел в тот самый зал, через который его вел на суд Галфридус Жедрусзек. Огромные колонны из темно-серого камня по обе руки возвышались у стен, частично перекрывая собой окна, длинные и узкие. Красный Зал располагался в левой башне Молчаливого замка, и его высокие своды уходили вверх на два этажа. Колонны и стены украшали вывешенные красные гобелены, прямоугольные, простые и обшитые по краям черными нитями. Каменный пол, как только что заметил Уильям, украшал не простой узор, а круг с нанесенными письменами — клятвой, принесенной Старейшинами после окончания Кровавой войны.
У ряда колонн, стоявших вдоль окон, расположились четверо музыкантов. Они настраивали свои инструменты, поочередно дотрагиваясь до струн и подтягивая колки. Все они были коротко острижены, по моде Глеофа, и лишь девушка с лютней в руках носила длинные распущенные волосы. Вдоль стен стояли столы с креслами, чтобы гости могли там отдохнуть. Втянув носом воздух, Уильям почувствовал запах крови, — похоже, что на столе в кувшинах была именно она.
В зале царила полутьма, и только несколько зажженных свечей на столах да десяток факелов на стенах рядом с музыкантами давали рассеянный свет, но для такого большого помещения этого было мало. Впрочем, Старейшины прекрасно видели в темноте и им скудного освещения вполне хватало.
В Красном зале уже было весьма многолюдно — около двадцати вампиров либо сидели за столами, общаясь, либо стояли у колонн и переговаривались.
Ни одного человека Уильям здесь не учуял. И не спроста. Законом было запрещено приводить в замок людей, и именно по этой же причине все гвардейское сопровождение графа Тастемара осталось в Йефасе.
— Госпожа… — прошептал Уильям, обращаясь к графине.
— Да, Юлиан, что такое, Юлиан? — насмешливо ответила Мариэльд и улыбнулась от того, как перекосилось лицо ее сына. — Ну говори же, Юлиан!
— Эм… Ну…… — не в силах сказать сакральное и священное имя «матушка», Уильям постарался вообще избежать какого-либо обращения. — Подскажите, а кто эти все вампиры?
— Ах, это… Вон те четверо, одетые в черные кафтаны с красными поясами и с маленькими шапочками на голове, — это дипломаты. Именно они отвечают за связи между нашими землями, за обработку писем, да много за что… — Женщина, продолжая собственнически держаться за локоть Уильяма, показала в другой угол, на противоположный стол. — А вон там, Юлиан, сидит семья Летэ — Асска и Пайтрис, в ожидании главы семейства. Вон тот вампир — это Синистари, Старейшина из Кроугга в Стоохсе. Райгара ты уже знаешь… Около музыкантов стоит барон Теорат Черный из Летардии, он чуть младше меня. С ним рядом Шауни де Бекк, он живет вместе с Теоратом и состоит в родственных отношениях с ним подобно тому, как родны друг другу Филипп и Горрон. Других вампиров я не знаю — это обычная свита Старейшин и не думаю, что они будут интересны тебе. Прочие же Старейшины еще не спустились.
